Наблюдая за этой сценой, Бреггар только усмехался и качал головой.

— Итак, сосед, на этот раз тебе не удастся уклониться от разговора…

Коул скрестил руки на груди и упрямо набычил голову.

— В таком случае я предпочитаю хранить молчание.

— Я приехал сюда, чтобы все прояснить раз и навсегда. — Гость наставительно поднял палец. — Мы будем говорить обо всем, о чем ты пожелаешь, но пока я не получу удовлетворительных объяснений, я отсюда не уйду. Итак?

— Черт побери! — вскипел Коул. — Ты хочешь, чтобы мы обсуждали твою репутацию в присутствии дамы?

— Послушай, друг мой, тебе отлично известно, что моя репутация — не более чем досужая выдумка сплетников! — Бреггар раскурил трубку, и клубы ароматного дыма поплыли по комнате.

— Ладно, речь не о репутации, а о профессиональной этике. Я могу простить тебя за то, что ты предал нашу дружбу и завел интрижку с Робертой, но никогда не прощу того, что ты послал ее к шарлатану, требуя, чтобы она избавилась от ребенка!

Бреггар затянулся так глубоко, что тут же закашлялся и поспешно смахнул с брюк целый сноп искр, вылетевший из трубки. Когда опасность миновала, он обернулся к Коулу — лицо его выражало искреннее изумление, которое он даже не пытался скрыть.

— С Робертой? — еле выговорил он. — Я?

Коул кивнул:

— Она сама на смертном одре призналась, что ты был отцом ее ребенка.

— Какая наглая ложь! — Подбородок Бреггара задрожал от возмущения. — Да, Роберта делала мне авансы — вероятно, потому, что хотела отомстить тебе, но клянусь, к этой женщине я был равнодушен и не скрывал своего отношения к ней. Дважды я отклонял ее домогательства у себя в кабинете, и за это она возненавидела меня. — Ирландец отложил трубку и оперся ладонями о колени. — Вот почему она никак не могла обратиться ко мне в том случае, о котором ты говоришь, — Роберта знала, что к ее ребенку я не имею ни малейшего отношения!

— Коул, — Элайна умоляюще сжала руки, — я верю ему. Ты же сам знаешь, как часто лгала Роберта. Она могла обмануть тебя и перед смертью — возможно, именно потому, что нашла мою фотографию в старом доме…

— Жажда мести — скверный советчик, — сухо заметил Бреггар.

Гнев Коула постепенно начал ослабевать.

— Насчет Роберты ты права, дорогая, — эта тварь отдавалась мужчинам только из корыстных целей. И насколько мне помнится, она терпеть не могла Брегтара — впрочем, как и меня.

— Но если ни один из вас не был отцом ребенка, — принялась вслух рассуждать Элайна, — тогда кто же?

— Об этом можно гадать сколько угодно, дорогая, — отозвался Коул. — Имени любовника Роберты мы не знаем и, вероятно, не узнаем никогда.

— Что ж, главное нам теперь известно — это не Бреггар. — Элайна погладила руку мужа и выжидательно посмотрела на него. — Ты хочешь поговорить со своим коллегой еще о чем-нибудь, дорогой?

Только тут Коул сообразил, что Элайна опять заставила его плясать под свою дудку. Ему вдруг вспомнилось тепло ее груди, прижавшейся к его плечу. Не желая сдаваться сразу, он пожевал губами, однако в конце концов ему пришлось признаться себе, что другого выхода у него просто нет.

— Элайна считает, что я в долгу перед тобой, сосед, за то, что ты вынул из раны осколок.

Бреггар пожал плечами:

— Я сделал это скорее из любопытства. Саул уверял меня, что металл засел рядом с костью, так что не стоит и пытаться достать его, но едва я прикоснулся к осколку, как мне сразу пришел в голову способ, которым можно его извлечь. На правах твоего друга я сделал небольшой разрез и провел операцию.

— У тебя легкая рука, доктор Дарви! — с искренней благодарностью воскликнул Коул. — Я даже ничего не почувствовал. Мой отец не справился бы с такой операцией лучше!

Ирландец порозовел от удовольствия.

— Получить похвалу от настоящего профессионала — большая честь для меня. И уверяю тебя, если ты не прочь возобновить практику, Коул, у тебя появится немало пациентов.

Бреггар тут же пустился в разговор о болезнях и инфекциях, то спрашивая у Коула совета, то требуя его помощи. В конце концов мужчины так увлеклись, что даже не заметили, как Элайна, улыбаясь, выскользнула из комнаты. Теперь она была почти уверена, что вскоре Коул вновь возьмется за любимое дело.

Рано утром на Рождество обитатели дома Латимеров начали обмениваться подарками. Небо еще не успело посветлеть, когда Коул, с нежностью погладив спящую жену по голове, разбудил ее поцелуем.

— С Рождеством, любимая, — прошептал он ей на ухо.

Зажмурившись от удовольствия, Элайна прильнула к нему.

— И тебя с Рождеством, дорогой, — сонно отозвалась она.

— Я приготовил тебе сюрприз. Догадайся какой?

— О чем я могу мечтать, когда у меня есть ты, а скоро еще будет ребенок? — Элайна уткнулась лицом в его плечо. — Разве этого не достаточно для счастья?

Коул сунул ладонь за отворот халата и вытащил аккуратно свернутую пачку бумаг, которую и вручил жене.

Элайна озадаченно посмотрела на него.

— Ты что, забыла про купчую на Брайер-Хилл?

Элайна ахнула и поспешно принялась развязывать шнурок на свертке, словно ребенок, торопящийся увидеть новогодний подарок. Наконец она расправила бумаги и дрожащим голосом начала читать:

— «Отныне Элайна Латимер является единственной владелицей поместья Брайер-Хилл…» О Коул! — Замирая от счастья, она бросилась к мужу и чуть не задушила его в объятиях. По ее щекам заструились слезы радости. — А я-то думала, что мой дом потерян для меня навсегда! Спасибо тебе, милый!

К концу января ударили жестокие морозы, снежный покров потемнел. Сухой воздух резал горло, сушил кожу. После нескольких минут, проведенных на улице, пальцы рук и ног начинали зябнуть, губы трескались. Вечером четвертого февраля Коул объявил, что на следующее утро уезжает на ферму супругов Прошавски.

Элайна встревожилась.

— Через неделю Гретхен должна родить, — объяснил Коул. — Она будет не так волноваться, если рядом окажется врач. Надеюсь, через две недели я буду уже дома.

Элайна молчала, с ужасом представляя себе, как свирепый буран застигает Коула в пути. Ей вспомнились все предостережения, услышанные когда-то из уст мужа.

— Я прикажу слугам не спускать с тебя глаз. Оли и Саул будут ночевать в доме, чтобы больше тебя никто не смел пугать.

Заметив подозрительный блеск в серых глазах жены, Коул приготовился к худшему.

— А кто позаботится о тебе, упрямый янки? Если ты заметил, на улице стоит мороз. Пожалуй, одного я тебя никуда не отпущу.

Коул невольно улыбнулся:

— Любимая, здесь тебе будет удобнее и безопаснее. И потом, в твоем положении следует особенно беречься…