Очень легко обвинять любого человека. Гораздо труднее поставить себя на место Светланы. Никто из нас не побывал в ее шкуре и никто не знает, на что это похоже. Я могу сказать только одно… Принцессы или дочери вождей… все они стремились быть более человечными, быть просто женщинами, просто матерями, просто гражданами — и у всех них ничего не получилось. У ВСЕХ не получилось. На свете не осталось пустынных островов. Их ищут и находят повсюду. Ее судьба очень интересна… сама по себе очень интересна — ее путь, ее поиск духовной опоры, которую она так и не смогла найти… Я понимаю, что она ее и не найдет, даже если и считает это возможным. Она одна из самых трагических фигур, которых я знаю — именно трагических. И судьба обошлась с ней очень жестоко. И несправедливо.

Первого декабря Светлана и Ольга уехали в Грузию. Они провели в Москве всего чуть больше месяца. Горные хребты и долины Кавказских гор, прикрытые белыми шапками снега, которые было видно с самолета, напомнили Светлане о тропических пейзажах. Была зима, в Тбилиси было холодно, но не так, как в Москве. В аэропорту их снова встречали официальные лица, но не так официально, как в Москве. Мать и дочь отвезли в современную государственную резиденцию и выделили в ней двухкомнатную квартиру. Резиденция находилась на окраине города, в конце проспекта Чавчавадзе.

Ольге казалось, что они попали во «дворец», где останавливаются важные люди. Она вспоминала, что почувствовала себя словно в огромном поместье. На территории резиденции были даже олени, посмотреть на которых Ольга ходила каждый день. Их поселили в главном здании со стеклянными дверями и мраморными полами. В комплексе был свой собственный кинотеатр. Они обедали в грандиозной столовой, в квартирах убирались горничные, и у них был свой собственный шофер, которого можно было вызвать в случае необходимости. У всех членов партии и их гостей были водители с машиной. Шофера, приписанного к Светлане и Ольге, звали Жора, и он любил показывать достопримечательности и рассказывать о разных местах в Грузии.

По настоянию Светланы они переехали в маленькую квартиру, не обставленную мебелью, в том же жилом комплексе. Они с Ольгой бегали по местным магазинам и рынкам, приобретая для своего нового жилья разные предметы в грузинском стиле, которые подходили им лучше, но вскоре услышали разговоры в столовой. Позже Светлана жаловалась, что руководитель коммунистической партии Грузии Эдуард Шеварнадзе специально подстроил все это, поселив их на краю города. Из-за этого им постоянно был нужен водитель, который сообщал обо всех их передвижениях. Это было то же самое отношение как к особо важным персонам, что и в Москве, но тут, по крайней мере, оно было не так ярко выражено.

Ольгу все происходящее просто ошарашило:

Я сталкивалась в жизни с разными вещами, но это было просто нереально. Я заводила товарищей для игр, но только среди тех детей, родители которых были надежными членами партии. Все были готовы делать все, что угодно, — только бы я была счастлива. Если я заболевала, нас отвозили к врачу. Там словно был целый строй людей, и я стояла во главе его. И все всегда смотрели на меня. Где бы я не появлялась, рядом всегда был водитель, который, как выяснилось, был и шпионом. Я хочу покататься на лошади — я обожала верховую езду — и тут же узнаю, что у меня есть мой личный тренер, который будет готовить меня к скачкам. Я хочу поплавать. Нет, я не могу просто плавать — я буду тренироваться с олимпийским чемпионом. Я хочу поиграть на пианино — мне тут же присылают концертирующего пианиста. Я люблю рисовать. И неожиданно я начинаю посещать самую лучшую школу искусств в городе. Но мне только тринадцать лет! Такое впечатление, эти люди никогда не делают ничего просто для удовольствия, они только тренируются, чтобы сделать это своим жизненным путем.

У Ольги были частные учителя русского и грузинского, а также уроки математики и географии. Она посещала школу верховой езды, где занималась со своим инструктором Зурабом, и ходила на уроки рисования. Жизнь начала приобретать какой-то порядок. Ольга подружилась с семьей своей учительницы грузинского Лонды Гедеванишвили. Они с матерью часто ходили к ним в гости, чувствуя, что в этом доме их принимают за то, какие они есть на самом деле, а не из-за происхождения. Ольга назвала их теплые отношения особой грузинской любовью: Лонда часто посылала им розы и фрукты, которые они находили около двери в квартиру.

Однажды утром Светлана решила позвонить дальней родственнице семьи Аллилуевых Лейле Сикмашвили, чтобы спросить, не могла бы она давать Ольге уроки музыки и пения. Лейла была талантливым музыкантом и актрисой. Вместе с театральными труппами она объехала весь мир и играла на сценах от Лондона до Австралии. Когда Лейла подошла к телефону и услышала голос женщины, назвавшейся Светланой Аллилуевой, она решила, что ее разыгрывают и бросила трубку. Светлана перезвонила еще раз и стала настаивать, что она действительно Светлана Аллилуева. Вскоре Лейла стала приходить два раза в неделю и учить Ольгу петь известные грузинские песни. Друзья называли девочку Олико и убеждали, что она здесь своя. Презирая пропаганду, потоком идущую из Москвы, подростки, затаив дыхание, слушали рассказы Ольги об американской жизни.

Тем временем, выходя на улицы Тбилиси, Светлана чувствовала себя призраком. Люди смотрели на нее с боязливым удивлением, причем, и те, кто поклонялся Сталину как любимому сыну Грузии, так и жертвы его преступлений. На самом деле, Светлана была достаточно одинока. Многие люди, привыкшие к постоянному страху и убежденные, что она работает на КГБ, избегали ее. Когда молодой пианистке Тамаре Довгань предложили давать Ольге уроки игры на фортепиано, она отказалась. Ведь ей было сказано: «Думаю, что каждый, кто работает на Светлану, должен сообщать о ней, куда следует». Тамаре было жаль Светлану, но друзья советовали держаться от нее подальше.

Светлана и Ольга проводили свободное время, гуляя по улицам и переулкам Тбилиси, древнего города, основанного еще в пятом веке. Построенные на перекрестке дорог между Европой и Азией, некоторые его улицы еще сохранили дворцы, принадлежащие дворянам, которых отправляли в ссылку русские цари. Там были восточные базары, где торговали экзотическими фруктами и предметами грузинского народного искусства. Светлана и Ольга часто проходили мимо семинарии, где учился Сталин, пока в двадцать лет не бросил ее, чтобы стать революционером. Теперь семинария была закрыта.

По воскресеньям Светлана и Ольга часто посещали службы в соборе Сиони, который стоял на берегу реки Мтквари. Обеим очень нравилась изысканность грузинского церковного хора, поющего литургии. Светлане казалось, что только здесь люди могут избежать бедности и репрессий, которые все еще опустошали Грузию. Только здесь она чувствовала, что ее никто не знает и она может быть в мире с самой собой. Конечно, это было иллюзией. Даже в Сиони люди знали, кто она такая. Когда Светлана попросила частную аудиенцию у настоятеля, он с радостью принял ее. Он сказал ей: «Вы должны писать только для своих собственных детей и только слова любви. Ничего больше. Они забыли, что такое любовь и прощение. Никогда не вините их в этом, никогда не спорьте с ними. Просто скажите им, как сильно вы их любите».