— Почему же благородный Бент не попытался оправдаться?

— Боюсь, почтенный Драбант не стал бы меня слушать.

— Да, — вздохнул Шорох, — рука у него была тяжелая.

Хаслумский возликовал, его предположения оказались верными. Смерть Драбанта открывала широчайшие перспективы расторопному человеку. Шорох стал капитаном, но положение его незавидное как вовне, так и внутри Башни. Он не Чуб и не Драбант. Этому человеку потребуется опора вне стен Башни, и такой опорой может стать Хаслумский. Шороху позарез нужен успех, и Бент готов поднести ему победу на блюдечке. Союз владетелю Хаслумскому следует заключать не с Башней, а с Шорохом. Вместе они могут достичь многого, и, надо полагать, новый капитан Башни это понимает.

— Я предлагаю тебе власть в Нордлэнде, но взамен ты отдашь мне не только Тора Нидрасского, но и Труффинна Унглинского.

Бент почувствовал, как задрожали пальцы и холодный пот выступил на лбу. Предложение Шороха не было для него неожиданностью, он подозревал, скорее, даже был уверен в глубине души, что за союз с меченым придется заплатить страшную цену.

— Это в твоих же интересах, благородный Бент, зачем тебе хлопоты с серыми, если ты переходишь на сторону Башни?

Новому союзнику нужны гарантии, это правильно, это по-государственному, но не так-то просто предать человека, с которым худо-бедно знаком три десятка лет.

— Я давно уже не встречался с Труффинном и не знаю, где он находится сейчас.

— У нас другие сведения. Благородный Бент, видимо, запамятовал, что виделся с генералом полмесяца назад.

— Память, — развел руками Хаслумский, — столько всего случилось с тех пор.

Шорох вежливо напомнил Бенту обстоятельства, при которых состоялась встреча, и имена присутствовавших на ней лиц. Нетрудно было догадаться, что у меченого был очень хороший информатор, и этим информатором мог быть только один человек — Рекин Лаудсвильский. Ибо, кроме этой лисы, просветить меченых на счет тайных свиданий серых просто некому.

— Если вы так хорошо обо всем осведомлены, то почему Унглинский еще на свободе?

— Труффинн очень осторожный человек, а бесценный проводник покинул нас в самый неподходящий момент. Увы, и у нас случаются промахи.

— Если Унглинский не доверял Рекину, то с какой стати он поверит мне?

— Бент Хаслумский — это не нищий авантюрист, за его спиной королева Ингрид. Труффинн согласится на встречу.

Да, он согласится. Ах, Труффинн, Труффинн… Жизнь еще не родившегося человека против жизни человека, уже пожившего и повидавшего мир. И волею судьбы решать этот вопрос выпало владетелю Хаслумскому. После мучительных, но непродолжительных раздумий благородный Бент сделал свой выбор.

Рыжий рассчитывал поразить Тора известием о встрече Бента Хаслумского с Шорохом, но тот в ответ даже бровью не повел. Сидел в задумчивости за столом и только что в носу не ковырял. Меченый был разочарован, но решил продолжать, тем более что тема была животрепещущей и, как бы это помягче выразиться, бросающей тень на одну известную особу.

— Тебе не кажется, что пришла пора вмешаться?

— Пусть договариваются, — равнодушно уронил Тор.

Лицо владетеля Нидрасского показалось Рыжему уставшим и поблекшим, а на посиневших его губах застыла кривая усмешка, прежде меченым не замечаемая.

— Шорох достал-таки Унглинского.

— Жалко Труффинна.

— Ты себя пожалей, — возмутился Рыжий, — твоя голова будет следующей.

Тор вновь вяло кивнул этой самой головой и отвернулся к окну. Рыжий выругался про себя и вышел, хлопнув дверью на прощанье. Ара шел ему навстречу по коридору, беззаботно улыбаясь и насвистывая веселый мотивчик. Вот кому нынешняя жизнь по вкусу, аж лоснится весь от удовольствия. Прилип к бабьей юбке — не оторвешь. А думать за всех должен Рыжий. Ара в ответ на ворчание товарища еще шире расплылся в улыбке. Пахло от него духами и еще черт знает чем. Рыжий даже сплюнул от отвращения.

— Пропадите вы все пропадом! Один скалит зубы, как дурачок на ярмарке, другой сидит надутый как сыч, не поймешь, о чем горюет, а я тут кручусь как белка в колесе.

Ара огляделся по сторонам и приложил палец к губам.

— Никак бабы не могут поделить нашего Тора, прямо на части рвут, оттого он и ходит как потерянный. Это тебе не девочек под лестницей щупать — проблема государственного масштаба.

Рыжий уловил в глазах товарища веселые огоньки и только вздохнул тяжело — серьезно разговаривать с этим шутом не было никакой возможности. Ара, с трудом сдерживая смех, проводил глазами обиженного товарища и поспешил к Тору.

— Сегодня ночью. — сказал он с порога. — Следовало рассказать обо всем Рыжему.

— Рыжий — меченый.

— А мы?

— И мы тоже, но пусть этот грех останется только на нашей душе.

Шорох не сомневался в искренности Хаслумского, тем более что после казни Труффинна Унглинского тот крепко сидел у него на крючке. Но предосторожность никогда не помешает: меченые обшарили окрестности замка Хольм, однако ничего подозрительного не обнаружили. Не было никаких намеков и на активизацию нордлэндских владетелей, которые так и не пришли к единому мнению — на чьей стороне им выступать и выступать ли вообще. Разгром серого ордена потряс многих, а последовавшие затем казни заставили чрезмерно болтливых прикусит языки.

Осторожный Шорох выделил десяток меченых на случай, если какой-нибудь местный владетель воспылает вдруг верноподданническими чувствами и поспешит на помощь королеве. С умными людьми всегда можно договориться, но от дураков спасенья нет. Еще три десятка меченых и суранцев остались в Бурге — присматривать за приграничными вассалами. Шорох почти не сомневался в их лояльности, но береженого Бог бережет.

Узкая дорога едва вмещала трех всадников в ряд. Устроить здесь засаду было делом нетрудным. Достаточно посадить десяток решительных людей на склоне горы, и они могут натворить массу бед. Да и само по себе величественное зрелище, открывшееся глазам, способно было вселить неуверенность в робкие души. Тяжелые каменные глыбы нависали над тропой, готовые в любую минуту обрушиться на головы дерзких пришельцев, посягнувших на последнее убежище нордлэндских королей, остававшееся неприступным на протяжении многих веков. Шорох, опасаясь засады, выслал разведчиков к воротам замка, но ничего подозрительного они не обнаружили. Замок погружался в сон, и только часовые время от времени перекликались на его стенах. Гартвиг, высланный Хаслумским навстречу меченым, подтвердил, что все развивается по заранее обговоренному плану. Это известие успокоило капитана, но тем не менее он приказал удвоить осторожность.

Меченые один за другим скользили тенями к воротам заснувшего замка, но никто не подал сигнала тревоги. Ночь была тиха и безлунна. Легкий ветерок шевелил волосы на голове Шороха, а в остальном царствовала иллюзия полной неподвижности впавшего в вечную дрему мира. Наверху, в сторожевой башенке, металл звякнул о металл, и снова наступила тишина. Капитан почти физически ощущал присутствие человека в нескольких метрах над своей головой. На миг ему показалось, что он уловил чье-то прерывистое дыхание. Шорох приблизился к воротам и негромко свистнул. Ждать пришлось недолго, ворота распахнулись на удивление бесшумно: зияющий черный провал, за которым была полная неизвестность, и пугал и притягивал одновременно. Шорох огляделся, но в окружающем мире ничего не изменилось — тишина по-прежнему давила на уши и мозги. Меченые один за другим исчезали в черном провале, а Шорох все медлил. Суранец Рэм тронул капитана за плечо, но тот лишь досадливо махнул рукой. Что-то мешало Шороху до конца поверить в удачу, какая-то неведомая сила пригвоздила его к месту, и он едва удержался от того, чтобы подать сигнал об отходе.