Восьмого июня инициативу «Лос-Анджелес таймс» подхватил «Репортер»: «Друзья Джин Сиберг задаются вопросом, сколько еще времени она сможет держать это в тайне…»

В журнале «Ньюсуик» от 24 августа 1970 года на 31-й странице была помещена очередная анонимная статья:

Что же произошло на самом деле? Джин Сиберг не раз повторяла дочерям Евгении, что до сорока лет хочет родить еще хотя бы одного ребенка и рада новой беременности, в то время как сама не принимала почти никакого участия в воспитании Диего. Поскольку Ромен Гари сказал ей, что готов признать отцовство, Джин пустила слух, будто они планируют после рождения ребенка вновь пожениться, но это было неправдой. У Гари было непоколебимое понятие о чести.

В июле Джин на десять дней уехала в Маршаллтаун на день рождения матери и взяла с собой Диего. Родных она заверила, что, скорее всего, вернется к Ромену, который уже пишет сценарий второго фильма для нее.

Через четыре дня после ее возвращения в Париж в «Репортере» была напечатана еще одна краткая заметка о Джин Сиберг и ее будущем ребенке, отцом которого якобы является один из лидеров движения чернокожих.

«Черных пантер» раздирали внутренние противоречия, которые усугубляли специально внедренные в движение агенты ФБР. Несколько его членов, а именно Элридж Кливер, Масай Хьюитт и Хаким Джамаль, отправились в Париж вымогать у Джип Сиберг деньги. Гари коробило от того, что они встречались в его квартире на рю дю Бак, даже не спросив у него разрешения.

Джин требовался покой, чтобы беременность прошла благополучно. Гари предложил ей пожить до родов на Майорке. Вместе с Евгенией и Диего он поехал с ней в Пуэрто-Андре. Но в Симарроне они разместились в разных комнатах. Джин поняла, что если Ромен и готов ей помогать, то жить с ней вместе снова он не собирается.

Седьмого августа Джин сделала попытку покончить с собой, выпив целую упаковку валиума. В полночь ее секретарь Сесилия Альварес нашла ее в бессознательном состоянии на камнях со стороны моря у черного хода на виллу. На машине скорой помощи Джин была доставлена в клинику Хуанеда в Пальма-де-Майорка, где ей сделали промывание желудка. Подоспевшим репортерам Гари заявил, что Джин была госпитализирована в связи с желудочно-кишечным расстройством. Несколько дней спустя она уже выглядела вполне здоровой и принимала у себя в палате журналистов, которых заверила, что помирилась с мужем — именно тогда, когда их брак был официально расторгнут.

Хотя испанские врачи были настроены оптимистично, Джин боялась, что ребенок родится мертвым. Гари убедил ее, что лучше наблюдаться у швейцарских специалистов, и зафрахтовал самолет, на котором Джин перевезли в Ватвилль доя консультации у знаменитого акушера-гинеколога доктора Губерта. Затем некоторое время Джин отдыхала в отеле «Гарми» в Зерматте, рядом с ней был ее телохранитель Ги-Пьер Женей. Там она попыталась написать книгу о своем сотрудничестве с «черными пантерами».

Тем временем слухи о примирении Джин Сиберг и Ромена Гари достигли Нью-Йорка. Главный редактор «Ньюсуик» Эдвард Бер сделал несколько телефонных звонков в Париж, и вот какую информацию, частично истинную, частично ложную, ему удалось собрать. Джин Сиберг вдет ребенка от лидера «черных пантер» и сейчас отдыхает в Швейцарии. Ромен Гари находится в Африке, где готовит серию репортажей для газеты «Франс-Суар». Кроме того, он пишет сценарий нового фильма Total Danger («Абсолютная опасность»), в котором Джин Сиберг сыграет главную роль. Возможно, бывшие супруги вновь сочетаются браком.

Девятнадцатого августа 1970 года Джин Сиберг, всё еще находясь в Зерматте, под кодовым именем Ариза связалась по телефону со штабом «черных пантер». Этот разговор прослушивался ФБР. Джин позвонила под впечатлением только что прочитанной статьи в «Ньюсуик». Она была ошеломлена: впервые журналисты, рассказывая эту историю, указали имена главных участников — Джин Сиберг и Ромена Гари. Разговаривая со своей собеседницей — вероятно, это была Элейн Браун, — Джин настаивала, чтобы Масай Хьюитт немедленно увидел эту статью. Зачитав ее по телефону, она попросила свою собеседницу передать Хьюитту следующее: по сроку беременности она может доказать, что в момент зачатия была на съемках в Мексике, она уже связалась с крупной адвокатской конторой в Нью-Йорке и намерена подать против «Ньюсуик» иск за клевету. Если по решению суда Джин будет выплачена компенсация, она перечислит ее в фонд «черных пантер».

Кроме того, продолжала Джин, ей стало известно, что Хаким Джамаль намеревается опубликовать автобиографическую книгу о своих отношениях с ней, в основу которой легла их переписка. Джин уже ознакомилась с рукописью. В этой «грязной книжонке», утверждала Джин Сиберг, под названием A Sugar-Coated Bullet («Пуля в сахаре») Джамаль обвиняет ее в том, что она сеяла раздор в рядах «черных пантер». Она просила передать ему, что если потребуется, то будет судиться. У нее на руках его последнее письмо, — письмо, проникнутое благодарностью, — и она не преминет пустить его в дело. (В действительности книга воспоминаний Джамаля From the Dead Level («С нуля») была посвящена его встрече с Малкольмом X и в ней он ни в чем не обвинял свою благодетельницу.)

В конце беседы Джин еще раз попросила немедленно передать ее сообщение Масаю Хьюитту. Разговор завершился традиционным прощанием «черных пантер»: Power! — Power![90]

Прочитав статью в «Ньюсуик», Гари пришел в ярость и сообщил Джин, что незамедлительно подает на журнал в суд. Джин, со своей стороны, позвонила родителям, чтобы их успокоить: написанное в «Ньюсуик» — клевета, и они с Роменом подают в суд.

Она впала в глубокую депрессию; врач пришел к заключению, что необходима госпитализация. Через несколько часов ее на вертолете доставили в клинику кантона, находившуюся в Женеве, где ей были прописаны успокоительные средства, дабы избежать преждевременных родов.

Двадцать третьего августа Джин написала несколько отчаянных писем и позвонила некоторым друзьям. Им она поведала, что вокруг больницы, где она лежит, бродят «черные пантеры», шпионят за ней, а один, вооруженный револьвером, сидит прямо в палате. Джин утверждала, что «пантеры» отобрали у нее ключи от машины, деньги, кредитные карточки, пишущую машинку. По словам медицинского персонала, Джин бредила. В палате никого не было. И в этом мог убедиться каждый, кто приходил ее навестить.