Черчилль не входил в число военных министров, но посещал те заседания, где обсуждались вопросы вооружений. 15 августа он по собственной инициативе высказал мнение о выделении России британской полевой артиллерии. Дерби выразил протест Ллойд Джорджу и уговорил сделать то же самое начальника имперского Генерального штаба сэра Уильяма Робертсона. На втором совещании в этот же день он высказался в пользу передачи морских пушек из флота в армию. Задачей Черчилля была организация производства военной продукции в Британии и удовлетворение запросов на нее. Соответственно, он полагал, что должен указывать, каким образом лучше ее использовать. Существовало значительное количество пушек, от которых отказалось Адмиралтейство. Он сказал, что военное министерство могло бы использовать их на суше. Первый лорд Адмиралтейства сэр Эрик Геддес, не присутствовавший на этом совещании, узнав о выступлении Черчилля, немедленно подал протест. И он, и Дерби пригрозили отставкой, если вмешательства Черчилля не прекратятся.

Через три дня после этого совещания Черчилль объявил о новой структуре министерства. Это были изменения, направленные, как он сказал, на то, чтобы «более экономичными, более расчетливыми и гармоничными действиями способствовать дальнейшему укреплению военного могущества». Вместо пятидесяти полунезависимых отделов он учредил совет по вооружениям, состоящий из одиннадцати членов, каждый из которых должен был отвечать за несколько связанных между собой производств. Секретариат совета должен был координировать и контролировать методы работы. Руководителем секретариата Черчилль назначил своего бывшего секретаря в Адмиралтействе Джеймса Мастертон-Смита, а своим личным секретарем Эдварда Марша.

Совет по вооружениям собирался раз в неделю. Специальные вопросы передавались на рассмотрение комитетам совета. В течение пятнадцати месяцев их было создано семьдесят пять. Десятки бизнесменов и промышленников принимали участие в деятельности министерства, работая бок о бок с государственными служащими. Черчилль читал доклады комитетов и визировал их. 4 сентября на совещании он поднял вопрос об авиации. «Слишком долго, – заявил он, – авиация была обузой для других родов войск. Но в настоящее время есть только два способа победить в войне, и оба начинаются с буквы А. Один способ – аэропланы, другой – Америка. Это все, что осталось. Все остальные способы исчерпаны».

Черчилль оказался в своей стихии: работа и четкий план. «Если четко знаешь план военных действий, тебе легко работать с имеющимся материалом», – заявил он коллегам. А через пять дней написал Ллойд Джорджу: «Это очень серьезное министерство, почти такое же интересное, как Адмиралтейство, с гигантскими возможностями сражаться как с адмиралами, так и гуннами. Мне очень нравятся эти умные деловые люди, которые стремятся максимально помогать мне. Очень приятно работать с компетентными людьми».

12 сентября Черчилль впервые отправился во Францию по делам Министерства вооружений. Из Кале они с Маршем поехали в зону боевых действий. В Месене, как им сказали, было опасно, поэтому они направились к хребту Витсхете, который два месяца назад заняли Ирландский и Ольстерский полки. Не успели они добраться до хребта, как в пятидесяти метрах от них начали рваться немецкие снаряды; осколки падали на расстоянии четырех-пяти метров. «Уинстон вскоре решил, что оставаться здесь глупо, – написал Марш приятелю, – и мы начали пробираться назад по Витсхетскому лесу через вывороченные с корнями деревья и обходя воронки». Из Витсхете Черчилль направился в Сент-Омер, где ему предстояло два дня вести переговоры с Хейгом и его штабом.

Хейг отдал приказ в недельный срок начать крупномасштабное наступление, решив прорвать немецкую оборону на Ипрском выступе. Он поставил цель наступать на Брюгге вплоть до Зебрюгге, тем самым желая покончить с тупиковой ситуацией окопной войны. 13 сентября, после первого дня, проведенного с Черчиллем, он записал в дневнике: «Уинстон признает, что они с Ллойд Джорджем сомневаются в возможности одолеть немцев на Западном фронте».

Из Сент-Омера Черчилль съездил в Поперинге навестить брата, который служил в штабе австралийско-новозеландской дивизии. На обратном пути в Сент-Омер он проезжал мимо войск, направлявшихся в траншеи. «Многие узнавали Уинстона и приветствовали его, махая руками, – записал Марш. – Он был доволен как Панч».

Вечером 16 сентября, прежде чем отправиться на восток, в сторону фронта, Черчилль председательствовал на конференции по вооружениям в Аррасе. «Уинстона увлекает зрелище рвущихся снарядов, – написал Марш другу. – Мы вышли, надели стальные каски, повесили на шею противогазы и полчаса шли в сторону взрывов. Шум был страшный. Снаряды свистели у нас над головами, некоторые падали, но в отдалении от нас. Мы, похоже, не успели подойти достаточно близко. Артобстрел прекратился, и через полчаса повернули обратно. Пренебрежение Уинстона временем, когда он хочет что-то сделать, потрясающее. Он как будто твердо уверен, что оно его подождет».

В полночь Черчилль добрался до Парижа. Его ждал номер в «Рице». 17 сентября он встретился со своим французским коллегой Луи Лушером, который выступал за создание межсоюзнического Совета по вооружениям. Черчилль не возражал. Его главной заботой было представить американцам согласованные предложения Британии и Франции. На следующий день он провел совещание с французскими экспертами в области артиллерии по вопросу наиболее эффективной транспортировки тяжелых пушек по железной дороге. Вечером ужинал в Амьене, после чего уехал на побережье, откуда эсминец доставил его в Дувр.

Хейг начал наступление 20 сентября. Через тринадцать дней, 3 октября, он направил Черчиллю запрос о срочной поставке снарядов для 6-дюймовых гаубиц. Сокращение поставок, предупредил он, воспрепятствует дальнейшему наступлению. Черчилль дал указание британской миссии в Вашингтоне передать запрос американскому военно-промышленному комитету. Член комитета, ответственный за поставки, Бернард Барух согласился поставить требуемые снаряды. С тех пор Барух и Черчилль поддерживали постоянные контакты по телеграфу, порой ежедневно. Они никогда не встречались, но благодаря обмену телеграммами у них установились тесные деловые партнерские отношения.

12 октября войска Хейга начали наступление у деревни Пасхендале, последнего укрепленного пункта перед предполагаемым броском вперед. Но после двенадцати дней ожесточенных боев, нередко переходивших в рукопашную, наступление захлебнулось. В этот же день в Италии немецкие и австрийские войска совместными действиями в районе Капоретто нанесли поражение итальянской армии. Более миллиона итальянцев обратились в бегство. Когда весть о масштабе этой катастрофы дошла до Лондона, Черчилль был в Лаллендене. Ллойд Джордж, который находился в Уолтон-Хит, в тридцати километрах, позвонил Черчиллю и попросил приехать. «Он показал мне телеграммы, которые, при всей своей сдержанности, обнажили поражение огромного масштаба», – позже написал Черчилль.

Черчилль придал Ллойд Джорджу мужество, на что тот и рассчитывал. На помощь Италии решено было отправить британские и французские войска; премьер-министру следовало лично посетить Италию; Черчиллю же сделать все возможное, чтобы обеспечить удовлетворение растущих запросов на пушки и боеприпасы. Это была задача огромной сложности: британские заводы, уже работающие на пределе своих мощностей, не смогли в октябре удержать уровень сентябрьского производства. «Нужно проявлять осторожность и действовать согласно нашему плану, – говорил Черчилль на совещании у себя в министерстве 7 ноября. – Не следует распылять силы поровну между истощенными странами».