всё вышеизложенное является неотъемлемой частью нашей истории, более того, серьёзной препоной для построения демократического правового государства в Украине, считаю необходимым уделить этим проблемам самое серьёзное внимание именно в данном разделе настоящей работы. Это становится тем более актуальным, если взять в расчёт упорное нежелание одной из партий власти признать преступлением против человечества многочисленные злодеяния, учиненные членами украинской партии этнической нетерпимости в годы Второй мировой войны. Подобное упорство производит угнетающее впечатление не только на соседние народы, но и на многих граждан нынешней Украины. Но оно не ослабевает и налицо по сей день. О последнем свидетельствуют сентенции украинского писателя Василия Николаевича Шкляра: «Большой мудрец был отец украинского национализма Николай Михновский. Представьте себе, еще в 1900 году он сказал, что нация, которая не освободится до наступления демократии, практически шансов не будет иметь. Потому так и спешили настоящие украинские патриоты, идеологи, добиваясь освобождения во время войн. Героев обвиняют, что они сотрудничали какое-то время с фашистами. Да хоть с самим дьяволом, лишь бы освободить свою страну от оккупанта. Теперь мы видим, насколько был Николай Михновский мудр, потому что в условиях демократии восстанавливать историческую справедливость очень тяжело» («УНІАН», 9.02.2011 г.). Именно подобной позицией современных идеологов украинской партии этнической нетерпимости объясняется необходимость описания тех злодеяний, которые успели совершить приспешники этой партии в тесном альянсе со своими союзниками из правящей партии гитлеровской Германии.

Закрывая тему присвоения звания Герой Украины прислужникам гитлеровской Германии следует упомянуть ряд фактов. В частности, в комментарии Департамента печати и информации Министерства иностранных дел России от 23.06.2008 г. отмечалось: «Подобная линия официальных властей, включая присвоение звания Героя Украины капитану войск СС, командующему Украинской повстанческой армией Р.Шухевичу, противоречит решениям международного Нюрнбергского трибунала, который признал преступными эсэсовские формирования». Европарламент в своей резолюции от 25.02.2010 г. также выступил с осуждением акта о присвоении звания Герой Украины Бандере, который «сотрудничал с фашистским режимом».

Концепция традиции невежества в известной степени объясняет теорию и практику этнической нетерпимости значительной части титульной супернации к представителям другой цивилизации и религии, другого этноса и языка. Но чем можно объяснить подобную же ненависть и бесчеловечность, например, между представителями, казалось бы, близких по духу, религии и языку славянских народов Российской (большевистской) империи? Полагаю, что в этом вопросе нам не обойтись без некоторых экскурсов в историю.

Одну из версий феномена ненависти, в частности, между одной из ветвей украинского этноса и русским народом озвучил львовский историк Леонид Соколов. Так, в статье «Корни ненависти» он пишет, что для того, «чтобы выяснить, как возникло то, проникнутое лютой ненавистью к России политическое украинское движение, которое получило наибольшее развитие в совершенно оторванной от России австрийской Галиции, чтобы отыскать его корни, необходимо» углубиться в историю именно этого региона. И далее автор приводит исторические данные о том, как австрийские немцы в своё время на территории подвластной им Галицкой Руси породили и, буквально, выпестовали местную партию этнической нетерпимости к их славянским собратьям, которых они при этом упорно именовали не иначе, как «москалями». В контексте этой исторической версии привлекается внимание к тому обстоятельству, что сию эстафету добровольно и с завидной страстью подхватили бежавшие на территорию австрийской Галиции участники разгромленного Польского или Январского восстания 1863–1864 гг. против власти Российской империи на территории Царства Польского и Западного края. Эта версия подтверждается многими источниками. В частности, в связи с упомянутыми событиями в исторической литературе приводятся примечательные слова одного из руководителей этого восстания, генерала Людвига Мерославского (1814–1878): «Бросим горящие факелы и бомбы за Днепр и Дон в самое сердце Руси; разбудим ненависть и споры среди русского народа. Русские сами будут рвать себя своими же когтями, а мы тем временем будем расти и крепнуть». Попутно заметим: автор этих русофобских прожектов ни сном ни духом не упоминал о существовании украинцев в противовес русским, он лишь грезил расколом среди единого русского народа. Иными словами, необходимо было найти эффективный способ стравить и перессорить разные части русского народа, который исторически всегда выступал в качестве естественного геополитического противника Польши.

В те годы такие методы борьбы с Россией показались весьма перспективными для многих представителей польской политической элиты. Вот почему всестороннему идеологическому обоснованию антироссийского вектора борьбы было уделено достаточно внимания многими польскими историками и публицистами той эпохи. Наиболее плодовитым из них оказался Франциск-Генрих Духинский (1817–1880), перу которого принадлежит трехтомный труд под заглавием «Основы истории Польши и других славянских стран». Суть его утверждений сводилась к тому, что, говоря современным языком, русские не могут быть отнесены к славянским народам, а составляют особую ветвь угро-финских и урало-алтайских племен. А потому «москали» незаслуженно используют имя русских, ибо последнее по праву принадлежит исключительно украинцам и белорусам, близким по своему происхождению к полякам.

Однако гораздо более выразительную картину той геополитической роли, которая отводилась определенной части славянства в извечном противостоянии Польши и России, оставил нам польский ксендз, талантливый публицист и историк, основатель краковской исторической школы Валериан Калинка (1826–1886), который, в частности, писал: «Между Польшей и Россией сидит народ, который есть ни польский, ни российский. Но в нем все находятся материально под господством поляков, а нравственно под влиянием России, которая говорит тем же языком, исповедует ту же веру… провозглашает освобождение от ляхов и единение в славянском братстве. Как же защищать себя? Где отпор против этого потопа? Где?! Быть может, в отдельности этого русского (малорусского) народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть Москалем?!

Поляк имеет другую душу… Но между душой Русина и Москаля такой основной разницы, такой непроходимой границы нет. Была бы она, если бы каждый из них исповедовал иную веру, и поэтому уния была столь мудрым политическим делом.

Если бы Русь… по сознанию и духу была католической, в таком случае коренная Россия вернулась бы в свои природные границы и в них осталась, а над Доном, Днепром и Черным морем было бы нечто иное.

Каково же было бы это «нечто»? Одному Богу ведомо будущее, но из естественного сознания племенной отдельности могло бы со временем возникнуть пристрастие к иной цивилизации и, в конце концов, к полной отдельности души. Раз этот пробуждающийся народ проснулся не с польскими чувствами и не с польским самосознанием, пускай останется при своих. Но эти последние пусть будут связаны с Западом душой, с Востоком — только формой.

С тем фактом (т. е. с пробуждением Руси с не-польским сознанием) мы справиться сегодня уже не в состоянии, зато мы должны позаботиться о таком направлении и повороте в будущем, потому что только таким путем можем еще удержать Ягайлонские приобретения и заслуги, только этим способом можем остаться верными призванию Польши, сохранить те границы цивилизации, которые оно предначертало. Пускай Русь останется собой и, пусть с иным обрядом, будет католической — тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей… Все-таки лучше самостоятельная Русь, чем Русь Российская. Если Гриць не может быть моим, говорит известная думка, пусть, по крайней мере, не будет он ни мой, ни твой». В приведенном тексте опять же обращает на себя внимание, что польский автор не прибегал к слову «украинский», а территорию Украины простодушно и искренне именовал Русью. Это обстоятельство, по мнению ряда историков, косвенным образом подтверждает их версию, что труды польских авторов преимущественно обслуживали политику раскола Российской империи, а не национальные интересы украинцев в качестве самостоятельного субъекта истории.

Действительно, в России основной национальной группой признавались