На рассвете Луиза и Мохаммед сели на мулов и направились на запад вдоль плотно засеянных полей. Они ехали молча, не обремененные сопровождающими и навьюченными животными. Ровный яркий свет усиливался каждую минуту. Когда с первыми лучами солнца их тени упали на землю, Луиза и Мохаммед достигли границы плодородных земель. Теперь путь их лежал в самое сердце пустыни.

– Где вы решили оставить флакон, госпожа Луиза? – Мохаммед наконец поднял на нее глаза. – К какой из гробниц мы направляемся?

Луиза пожала плечами.

– Оставим его в каком-нибудь тихом, укромном месте, где его никто не потревожит. Нужно найти изображение богини Исиды, и я положу сосуд у ее ног. – Ее мул оступился, и она с трудом удержалась в седле. – Вот и все, что я хочу сделать. После этого мы сразу же вернемся на пароход и обо всем забудем.

Мохаммед серьезно кивнул. Тропа сузилась, и они въехали в долину. Мохаммед вглядывался в темные проходы в скалах. Он не был проводником и знал долину совсем не так хорошо, как Хассан. Остановив мула, он покачал головой.

– Вы не помните дорогу?

Луиза огляделась вокруг. Она надеялась, что слезы в ее глазах Мохаммед объяснит воздействием утреннего солнца, отражающегося от сверкающих скал. Это место в ее воспоминаниях было связано с Хассаном. Каждый камень, каждая тень несли отпечатки его лица, каждый звук напоминал ей его голос.

Наконец она пришпорила мула. В долине уже появились посетители – группы путешественников с провожатыми, осматривающие окрестности и восторгающиеся красотами пустыни.

Они остановились возле одного из проходов. Мохаммед соскочил с мула и помог спуститься Луизе. Затем он достал из дорожного мешка свечи и вздрогнул.

– Не нравятся мне эти места, госпожа Луиза. Здесь злые духи. И скорпионы.

И змеи.

Это слово так и повисло в воздухе невысказанным. Луиза прикусила губу и заставила себя пойти первой.

– Мы пробудем здесь недолго, Мохаммед. Я обещаю. У тебя ведь есть лопата?

Он заранее привязал к седлу небольшую лопату, чтобы Луиза смогла закопать флакон в песке. Он кивнул и обогнал Луизу. Теперь Мохаммед шел впереди. Луиза видела, как он сжимает рукоятку ножа, заткнутого за пояс. Они взбирались по тропе к темному прямоугольнику, зияющему в блестящих на солнце скалах; и Луизу немного успокаивало сознание того, что ее спутник вооружен и при необходимости готов пустить в ход нож, чтобы защитить их.

Тяжело дыша, они добрались до входа. Мохаммед заглянул внутрь.

– Это подходящее место? – Луиза увидела, как он тайком сделал какой-то знак, отгоняя злых духов.

Она кивнула. Где-то внутри она ощущала присутствие богини, почти видела, как Исида с характерным солнечным диском над головой, с анком, ключом жизни, и жезлом в руках сидит на своем троне.

Луиза достала из сумки флакон, все еще обернутый в промокший шелк.

– Это не займет много времени, – повторила она и шагнула в темноту, слыша, как за ее спиной Мохаммед чиркает спичкой, зажигая свечу. На стене появились тени. Да, это было подходящее место. Она отчетливо помнила яркие рисунки, бесконечные ряды странных, неразборчивых иероглифов, рассказывающих свои истории, ряды богов и богинь, уходящие в темноту.

– Госпожа Луиза! – Сдавленный крик Мохаммеда эхом отозвался в безмолвных сводах гробницы.

Она резко обернулась.

Мохаммед стоял у входа, все еще освещаемый солнцем, почти что там, где она и оставила его. Прижавшись к стене, он замер от ужаса. Прямо перед ним раскачивалась голова кобры.

– Нет! – Ее голос разорвал тишину, и она бросилась ко входу в пещеру. – Оставь его! Нет! Нет! Нет!

Когда змея нанесла удар, Луиза швырнула в нее флаконом, а затем сама бросилась на нее, схватив голыми руками. Секунду она держала ее – теплую, гладкую, тяжелую. А потом змея исчезла. Пальцы Луизы сжимали лишь воздух. Мохаммед упал на колени, причитая:

– Госпожа Луиза, вы спасли мне жизнь!

– Она тебя не укусила? – Внезапно Луизу охватила такая сильная дрожь, что она потеряла равновесие и опустилась на колени рядом с Мохаммедом.

– Нет. – Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Нет, Inshallah! Она меня не укусила. Смотрите! – Мохаммед оттянул низ широкой штанины, и Луиза увидела на ней отметину от ядовитых змеиных зубов и длинный след от яда.

Внизу послышался шум падающих камней, и они увидели, как двое мужчин взбираются по тропе. Один, одетый как египтянин, держал в руке нож. Второй оказался европейцем.

– Мы услышали ваши крики. – Судя по речи, тот, что повыше, был англичанином. Он остановился у входа в пещеру, пока египтяне быстро и взволнованно переговаривались по-арабски.

Луиза с благодарностью взглянула на него.

– Здесь была змея. Я думаю, она уползла. – Превозмогая дрожь, Луиза поднялась на ноги.

– Она кого-нибудь укусила?

– Слава Богу, промахнулась! – Луиза покачала головой и закрыла глаза.

Исчез и флакон. Его не было ни на тропе, ни у входа в гробницу, ни на дороге, спускающейся с крутого холма. Флакон исчез вместе со змеей.

Луиза приняла предложение прибывших на помощь мужчин отдохнуть и подкрепиться. А после этого они с Мохаммедом оседлали мулов и двинулись назад к реке.

Измученные жарой и покрытые пылью, они возвратились и тут же принялись искать пароход. Один из путешественников, планировавший плыть в Каир, заболел, и для Луизы удалось получить место на пароходе, отправляющемся уже на следующий день. На сборы оставалось крайне мало времени. А ей еще нужно упаковать вещи, со всеми попрощаться, распорядиться, чтобы ее поклажу погрузили на баркас, а самой без всякой задержки прибыть на судно.

Позже она даже радовалась, что все произошло так быстро. Не было времени для воспоминаний. Совсем мало времени для прощаний. Мохаммед и рейс плакали, когда она покидала пароход. Плакала и Кэтрин Филдинг, которая, расчувствовавшись, назвала своего ребенка в ее честь Луисом. Вениция, напротив, холодно подставила ей щеку и едва улыбнулась. Дэвид Филдинг и сэр Джон сжали Луизу в крепких медвежьих объятиях. А Августа взяла Луизу за руки и мягко проговорила:

– Время лечит, моя дорогая. Вы забудете все несчастья и будете помнить только хорошее.

Было так странно плыть под непрерывный шум машины и плеск воды под лопастями. Движение парохода не зависело от переменчивого ветра. Мимо Луизы проплывали пальмы, колосящиеся поля, на которые при помощи специальных приспособлений безостановочно доставлялась речная вода, медленно бредущие буйволы, ослики, рыбачьи лодки. Луиза наблюдала за всем этим, сидя на палубе и пряча покрасневшие глаза за темными стеклами очков. Иногда она рисовала или записывала в дневник пару строк, подводя итог своему пребыванию в Египте. А затем она засыпала.

Двадцать четвертого апреля она была уже в Лондоне, а еще через неделю наконец-то увидела своих сыновей. Все шло хорошо, пока 29 июля она не решила открыть ящики с вещами, привезенными из Египта. В этот день Луиза работала в своем лондонском доме, в прохладной тенистой комнате, которую обычно использовала под мастерскую. Луиза открыла первый из ящиков, где лежали ее египетские картины и наброски, и одну за другой принялась вытаскивать их на свет. Она осторожно развешивала их по стенам и придирчиво рассматривала, впервые после возвращения позволив себе воскресить в памяти жару и пыль, синие воды Нила и ослепительный блеск песка, храмы и памятники, где каждый фрагмент резьбы и росписи напоминал о далеком прошлом. Луиза выглянула в окно, которое выходило на сквер напротив ее дома. Вот он, ее мир, ее Англия. Мир, в котором преобладает зеленый цвет, даже здесь, в Лондоне. А Нил и пустыня теперь – просто воспоминания.