— Вот что, — хмуро заметил Шишел. — Я вам не намереваюсь чинить никаких неприятностей. Наоборот, если мы с вами поговорим по душам, то я вам компенсирую причиненное беспокойство...

Он вытянул из заднего кармана бумажник, а из бумажника — банкноту в пятьдесят федеральных баксов и продемонстрировал ее собеседнику. На господина Новотного это возымело свое действие.

— Если вы думаете, что вещь краденая, — гордо пояснил он, — то вы ошибаетесь. Я ее приобрел, можно сказать, на законных основаниях...

— У кого же? — встрял в разговор док Фландерс.

— У ребятишек, — ответил Новотный. — У детей... Понимаете, я живу, можно сказать, неплохо, работаю на химическом производстве, получаю за вредность и занят только двадцать четыре часа в неделю. Масса свободного времени. Вот я и подрабатываю на карманные расходы тем, что выискиваю всякую всячину для господина Шанца. — Он кивнул на хозяина лавки. — Хожу по перспективным клиентам. Таким, у которых могли остаться вещички времен Первопоселенцев, а то и вывезенные из Старых Миров. Предлагаю им хорошие деньги, выставляю здесь на торги. Ну, и имею с этого дела небольшой процент.

Он вздохнул. Два типа терпеливо слушали его.

— Ну и по пустырям и свалкам приходится ходить. Не такое уж зазорное это занятие. Вы не представляете, сколько хороших вещей выбрасывают люди... Ну вот и вчера увидел: детишки — человек шесть — на пустыре за Старыми складами возятся с интересной штукой... Изваяние. Медвежонок не медвежонок, кот не кот... Ну, я сразу понял, что вещь ценная. Выбросил кто-то сдуру. Ну, с детишками я общий язык нашел и, можно сказать, предмет у них выкупил...

— И дорого с вас взяли детишки? — поинтересовался Фландерс.

Новотный бросил на него неприязненный взгляд, но на вопрос ответил:

— Всем выставил угощение от пуза. Мороженое, шипучка всех сортов... В общем, они в обиде не остались... Вот и все.

— Все? — сурово спросил Шишел, хрустя банкнотой. Новотный пожал плечами:

— Ну вот разве что... Шизанутые какие-то это были детишки. Немного так, но все-таки шизанутые... Они пока шипучкой да мороженым угощались, все мне впаривали, что статуя эта живая. Сама, мол, к ним пришла неведомо откуда и играла с ними, как настоящий зверек. Виляла хвостом, махала лапками и так далее... До тех пор, пока я не появился... Бред детский, конечно, но как-то запомнилось.

Шишел молча двинул купюру по витрине — к локтю Новотного, и тот невозмутимо определил ее в нагрудный карман. Шишел повернулся к хозяину лавки и положил перед ним еще одну купюру — на сей раз в сотню баксов. Потом он понял, что это было его ошибкой.

— Это вам за беспокойство, — прогудел Шишел. — Только один вопрос еще. Кому вы продали вещь? Мы намерены выкупить ее у нынешнего хозяина.

— Я не спрашиваю у покупателей ни документов, ни их имен. Другое дело — у тех, кто приносит товар. Тут я строг, — все тем же непрязненным голосом ответил антиквар и кончиками пальцев толкнул купюру назад — назойливому бородачу. — Деньги я беру только за товар и за профессиональные консультации. Ответы на ваши вопросы к этой категории не относятся. Могу сказать только, что покупатель, судя по всему, недавно прибыл из Старых Миров.

— Он платил наличными или по карточке? — продолжал интересоваться Шишел.

— По карточке, — ответил антиквар. — Что вас еще интересует?

— Тогда не будете ли вы так любезны сообщить мне номер этой карточки. Он должен был остаться в вашем расчетном автомате.

Выражение лица хозяина лавки сделалось совсем кислым.

— Я отвечаю на подобные вопросы, — резким, почти вызывающим тоном парировал он вопрос Шишела, — только тем, кто может предъявить свои полномочия, удостоверяющие его право задавать такие вопросы. Например, сертификат Городской Стражи. Но вы сами утверждаете, что не имеете отношения...

— Не имею! — рявкнул Шишел, сгреб свою сотню баксов и вышел из лавки, основательно хлопнув дверью.

На усевшегося по-турецки у дверей лавки ряженого «индейца», рекламирующего курево марки «Трубка мира», он не обратил ни малейшего внимания.

Он втиснулся в салон своего «лендровера» и, едва дождавшись, пока выскочивший за ним следом док Фландерс устроится на своем месте, тронул машину с места. Доктор, задыхаясь, попытался что-то сказать ему, но Шишел оборвал его потуги, коротко рявкнув:

— Мы в полной заднице, док! В полной!

* * *

Старший архивариус Замка задушевных бесед выкатился навстречу своему Коннетаблю прямо-таки колобком. Он и был невелик и округл — под стать этому кулинарному изделию. В его водянистых, внимательных глазах застыло недоумение. Видимо, он понимал, что просто так сэр Байер не нагрянет в его епархию, да еще в сопровождении аббатов и докторов наук.

— Будьте любезны объяснить мне, — начал Коннетабль, оставив в стороне всяческие приветствия и прочие жесты вежливости, — когда именно этот господин, — он, не оборачиваясь, кивнул на «аббата Шануа», — соизволил провести время в нашем архиве и какие материалы были выданы ему на руки?

Глаза архивариуса стали круглыми, как и он сам.

— Сегодня, разумеется, сэр. С момента открытия архива и до... до... Одним словом, господин аббат покинул архив не более часа назад... Н-на руки ему были выданы некоторые бумаги покойного Коннетабля Стрита...

Страшный Коннетабль стал мрачнее тучи.

— Вы всех кого попало пускаете покопаться в материалах следственных дел или только тех, кто вам приглянется? — загремел он. — Я-то наивно рассчитывал, что в архив допускаются только лица, получившие мое на то разрешение...

— Я ничего не понимаю... — дрожащим уже голосом произнес архивариус. — Разумеется, я не посмел бы нарушить устав Ордена и уложение об архивах... Но ведь вы сами дали мне вчера прямое указание содействовать его преподобию Шануа в расследовании вопроса о гибели Коннетабля Стрита...

— Я? — грозно спросил Коннетабль. — Дал? Указание? — И вдруг спокойно, даже как-то безнадежно махнул рукой. — В какой форме я дал распоряжение и когда?

— В-вчера... — торопливо и слегка заикаясь, стал объяснять архивариус. — В конце рабочего дня... Вы связались со мной из своей загородной квартиры и...

— Как работал канал связи? — оборвал его Коннетабль. — Только звук или же звук и изображение? Меня, кстати, не было в тот момент на загородной квартире. Но это мелочи...

— Звук и изображение... — ответил архивариус. — Если вы хотите просмотреть запись...

— Со временем обязательно просмотрю, — заверил его Коннетабль и принялся мерить шагами маленький рабочий зал архива. — Формально я должен бы отстранить вас от должности и отдать под Орденский Трибунал, — произнес он задумчиво, остановившись напротив архивариуса. — Но не стану этого делать. Моя вина! Я распустил своих людей, так что мелкие нарушения Устава и уложений стали нормой.