В свое время революционные изменения нарушили традиционные связи, которые начали складываться у местного населения с русскими купцами и норвежскими промысловиками.

Уже с двадцатых годов население оказалось в полной зависимости от государственной монополии и постепенно утрачивало навыки самостоятельной, независимой жизни, а также ее материальное основание – личную собственность.

Однако период социалистической колонизации принес островитянам новые возможности. Нет сомнения, что 60-е годы были для заполярных поселков временем расцвета. В это время на Колгуеве также отстроен поселок, люди получили стабильный, независимый от результатов труда заработок, «добрых» начальников, доступ к благам цивилизации и уверенность в том, что их жизнь и жизнь их детей будет и должна становиться лучше.

В конце этого этапа многие побочные, не связанные с оленеводством отрасли хозяйства, требующие затрат и хлопот, были ликвидированы, как «неперспективные» (рыболовство, пошив изделий из шкур морского зверя, пушная ферма и т.д.). Умирают и традиционные занятия населения – промысловая охота на песца и на морского зверя; пошив традиционной одежды; изготовление упряжи для оленей. В результате к моменту крушения плановой социалистической системы остров подошел как совершенно односторонне развитое хозяйство, которое попало в полную зависимость от заказчика в тот самый миг, как у того пропала необходимость закупать оленину в объемах, прежде сурово предписываемых планом.

Из-за иждевенческих настроений, нищеты, пьянства и действительного отсутствия воли к самостоятельному жизнеустройству большинство населения оказывается совершенно беспомощным перед «переменами» и продолжает существовать, в прямом смысле слова, на краю гибели.

В настоящее время эта часть населения поставлена перед дилеммой – добиться немедленного, «как раньше», финансирования собственного существования – или пытаться изменить свою судьбу, покинуть остров, перекинуть ростки на материк, отправив туда своих детей…

Некоторая часть коренного населения – наиболее хорошо адаптированная, владеющая наибольшим количеством оленей – без сомнения, смогла бы жить на Колгуеве и наладить тут товарное хозяйство. Но чтобы этот процесс завершился, необходимо время. Пока что очевиден упадок во всех областях жизни – неспособность совладать с руинами социалистического хозяйства, обидчивость, озлобленные, отчаянные настроения, ощущение «брошенности», допущенной по отношению к людям несправедливости, пьянство, прозябание, полуголодное существование – вот печальные приметы сегодняшнего дня.

В. Голованов, П. Глазов.

жемчуга, изумруды, золото в слитках,

перья редкостных птиц, драгоценная амбра, пурпур, кораллы

все было изъято из тела Земли, из моря, из тела животных

и что же

кто стал богаче, кто счастливее?

из теней Сахары слагается город теней

нет ничего прекраснее

тени творят пустыню, стражников, башни,

синее с красным

побережья морей холодных и теплых, но лучше холодных

следы ветра и волн на песке, птичьи следы, отмели рассвета

толпа всегда выбирает в поводыри мертвеца

ибо он не скажет: «э, послушайте-ка,

я совсем не то хотел сказать…»

что тридцать серебряников иудиных?

разве Иуда распял меня?

нет, он не поверил

я сказал: «оставьте мертвым хоронить своих мертвецов»

я сказал: «по вере вашей воздасться вам»

я сказал: «станьте, яко птицы небесные»

и что же?

они написали лживые книги,

тысячи книг, полных пустого умствования

отвергли жизнь, избрали слова

поэтому я устремляюсь туда, на солёные отмели мира

верхом на осле; ветер полощет синий хитон мой

ни одного человека, лишь боги, чайки, водоросли, волны

творение неустанно

синие тучи, как корабли

спешат к далекому причалу Господа

зачем же вы там, где черная гарь городов

дым бесплодия, дыры телеканалов, всеобщая ненависть

лишь молодые пытаются вырваться,

но и они не слишком-то долго молоды:

спешат повзрослеть, выкармливают свою скуку

скука

скука всегда шикарна

скука шуршит как песок, ссыпаясь в бункеры банков

шуршит шинами, шуршит страницами журналов

молодые, прожорливые, всезнающие

покупают, покупают, покупают

каждая подделка с фирменным знаком

покупают даже то, что купить невозможно

но ответь – что купил Иуда?

Бог с тем, кого продал – что он купил?

Деревья вокруг еще живы

прекрасные зеленые чертоги, архитектура света и тени

давно ли ты перепархивал с ветки на ветку?

кирпичный восход, ржавые ножницы ворон в небе

подростки роются на помойках масс-культа

а боги давно собрались на пустынной окраине моря

слушают музыку волн, любуются медузами, ныряя

на мокрых скалах сирены поют, словно встарь

дельфины резвятся меж гребней прибоя…

Скажи мне, зачем вы там, а не здесь –

под небом, развернутым словно скрижаль

для первых строк нового завета?

В.Г.

Летом 1925 года по приглашению Института изучения Севера я предпринял некоторые общегеографические и ботанические исследования на острове Колгуев.

Освоенный изначально, в середине прошлого столетия, русскими учеными (в том числе знаменитым ботаником Рупрехтом), Колгуев посещался в девяностые годы англичанином Тревором-Бетти, который в основном работал на северо-западе и юго-востоке острова, а также экспедициями Пирсона и Филдена, которые исследовали прибрежную зону с ее восточной стороны. В 1902 году ботаник Р. Поле, зоолог Бутурлин и педолог Шульга исследовали значительные пространства, ненамного, однако, зайдя за границы территорий, посещавшихся более ранними исследователями. По этой причине, а также, потому что после 1902 года обстоятельных исследований на Колгуеве не проводилось, значительные территории острова, особенно его северо-восточная часть, остались почти полностью неизученными. Сообразуясь с этим, я в качестве первоочередной задачи наметил себе исследование северо-западных территорий Колгуева: мне необходимо было собрать наиболее полный материал по флоре острова, поскольку последняя еще недостаточно известна и бесспорно предлагает много интересного.

Я покинул Архангельск в обществе моего единственного сотрудника, студента-биолога Г. Кречмана, 1-го июля на теплоходе «Умба». На подходе к Колгуеву, севернее Чёшской Губы, мы попали в полосу пловучего льда, который стоял почти вплотную у южного берега Колгуева и вынудил нас отойти назад, на юг, к материку. Не приближаясь к Колгуеву, мы проследовали в Печору, где пробыли с 4 по 7 июля. Только на обратном пути теплоход попытался подойти к единственному поселку на Колгуеве, Бугрино, расположенному на южном берегу острова, но уже на некотором расстоянии от него мы снова наткнулись на довольно плотный лед. Несмотря на это на восточном побережье острова, дальше на север, обстоятельства складывались более благоприятно и утром 9 июля мы причалили к необитаемому северо-западному берегу, недалеко от устья реки Артельной, на незначительном расстоянии от северной оконечности острова.