Можно строить различные предположения, но, вероятно, никто не сможет оспаривать, что нынешний процесс связан с проводимой Сталиным чисткой в стране, иными словами, что он имеет целью укрепление диктатуры Сталина».

Сегодня стало модным утверждать, что репрессировано было не так уж много командиров, расстреляли не всех, кое-кого даже отпустили и восстановили в армии. Действительно, кого-то просто уволили по политическим мотивам (и весьма вероятно, что потом судили как сугубо цивильное лицо), кого-то просто посадили, кого-то позже выпустили под лозунгами «борьбы с перегибами» и «восстановления социалистической законности».

Командиру 3-го тяжелобомбардировочного авиакорпуса А.М. Тарновскому-Терлецкому отмерили восемь лет истребительно-трудовых лагерей, где он и умер в 1943 году. На войне с немцами он не пригодился. Командир 4-й тяжелобомбардировочной авиабригады комбриг М.С. Медянский за связь с «врагами народа» Уборевичем и Хрипиным отделался сравнительно легко: сломанным ребром и почти тремя годами следственного изолятора, после чего восстановился в армии и преподавал в различных авиационных училищах, но на войну его тоже не пустили. Как и бывшего командира 31-й истребительной авиабригады ВВС КБФ комбрига И.В. Шарапова, получившего должность начальника Военно-морского авиационного училища имени Сталина. В помощниках у него ходил отсидевший два года бывший командир 42-й истребительной авиабригады ВВС ТОФ полковник П.А. Федоров. Бывший начальник ВВС ЧФ в 1941 году возглавил Военно-морское авиационное училище имени Леваневского. Комбрига А.С. Зайцева, командовавшего 3-й авиадесантной бригадой, арестовали в 1937 году (не знаю, какую статью ему лепили, но арестовали за дело, за тот самый злополучный десант), освободили в 1941-м и сделали начальником кафедры ВВС Военной академии имени Фрунзе (начальника штаба 3-й бригады полковника И.П. Ешурина расстреляли по политической статье).

Некоторым даже присвоили генеральские звания.

Так ведь всех убивать и не надо, глупо. Еще древние римляне знали, что для быстрого поднятия боевого духа легиона достаточно обезглавить каждого десятого – для примера остальным девяти, да и большевики практиковали децимации. Это крайнее средство наведения порядка использовалось на войне в случае бегства частей с поля боя. Сталин методику усовершенствовал и провел свое «воспитательное мероприятие» до начала сражения. Мотив Вождя лежал на поверхности: поставить во главе РККА «жуковых», думающих сначала партбилетом, а потом уже головой. Единомыслие как основа боеспособности, страх как стимул лояльности. Пассаж Жукова свидетельствует, что Вождь своей цели добился.

Правда, в мирное время такая армия быстро деградирует. Ее командиры, привыкшие «к тоталитарной каторге ума», не интересуются военным делом, а солдаты воспринимают службу как тягло. Оставаясь по сути комиссаром Гражданской войны, Сталин не понимал, что времена, когда исход боя решали «большие батальоны», безвозвратно прошли. Вероятные противники понимали: «Благодаря нынешнему инциденту углубится взаимная подозрительность и беспокойство в среде комсостава, особенно среди высшего комсостава Красной Армии, далее, благодаря дальнейшим репрессиям, усилится атмосфера взаимного недоверия и беспокойства в руководящей прослойке центральных административных органов. Все это наносит вред духовной спаянности народа, и не подлежит никакому сомнению, что с точки зрения синтетической оборонной мощи или гособороны в широком понимании моральная слабость СССР будет все больше сказываться, и что нынешний инцидент послужит источником бедствий в будущем… когда нам придется драться с ними, мы должны будем в максимальной степени использовать это слабое место противника».

Как и следовало ожидать, репрессии в армии породили у красноармейцев недоверие к командному составу, привели к снижению уровня его профессиональной подготовки, угробили всякую инициативу и самостоятельность. Именно в этот период наблюдались катастрофическое падение воинской дисциплины, резкое усиление пьянства, которое даже для, в общем-то, всегда пившей армии приобрело невиданные размеры. 28 декабря 1938 года в Наркомате обороны родился приказ № 0219: «О борьбе с пьянством в РККА»:

«За последнее время пьянство в армии приобрело поистине угрожающие размеры. Особенно это зло вкоренилось в среде начальствующего состава.

По далеко неполным данным, в одном только Белорусском особом военном округе за 9 месяцев 1938 г. было отмечено свыше 1300 безобразных случаев пьянства, в частях Уральского военного округа за тот же период – свыше 100 случаев и примерно та же неприглядная картина в ряде других военных округов…

Пьянство стало настоящим бичом армии. Отъявленные негодяи и пьяницы на глазах у своих не в меру спокойных начальников, на виду партийных и комсомольских организаций подрывают основы воинской дисциплины и разлагают войсковые части.

Значительная часть всех аварий, катастроф и других чрезвычайных происшествий – прямое следствие пьянства и недопустимого отношения к этому злу со стороны ответственных начальников и комиссаров…

Это говорит о том, что запятнанная честь воина Рабоче-Крестьянской Красной Армии и честь войсковой части, к которой принадлежишь, у нас мало кого беспокоит».

Разглагольствования о чести из уст Ворошилова звучат особенно забавно. Одни командиры, ожидая своей очереди, заливали страх водкой, другие прибегали к суициду, третьи «заворачивали болт на службу», ну а командир 11-й тяжелобомбардировочной авиабригады комбриг А.И. Орловский, измучившись по ночам прислушиваться к шагам за дверью, написал донос сам на себя, в котором признался, что состоит в «военном заговоре».

Вполне закономерно, что снижение профессионализма и дисциплины повлекло за собой всплеск аварийности: самолеты горели, взрывались, падали, сталкивались, бились на земле и в воздухе. В 1936 году в военно-воздушных силах произошло 280 аварий и катастроф, погибли 94 человека. Количество происшествий неуклонно росло, и, понятное дело, все они были следствием подрывной деятельности «агентов германо-японского фашизма». 25 мая 1937 года Ворошилов подписал приказ: «О мерах предотвращения порчи материальной части ВВС РККА по злому умыслу»:

«За последнее время в Военных Воздушных Силах РККА имел место ряд случаев порчи материальной части по злому умыслу, повлекшей за собой аварии и даже катастрофы с тяжелыми человеческими жертвами.

Расследованием этих случаев установлено, что наша бдительность все еще остается недостаточной, что диверсанты и вредители, пользуясь нашей неорганизованностью и слабостью контроля, остаются неразоблаченными и продолжают творить свое черное дело».

Не помогло: в 1937 году в 398 авариях и катастрофах погибли 110 человек.

Приказом № 0018 от 21 мая 1938 года до командного, политического и инженерного состава было доведено «Постановление Главного Военного Совета РККА об аварийности в частях ВВС РККА», в котором говорилось об «огромном росте аварий и особенно катастроф»:

«Несмотря на то, что ЦК ВКП(б) и Правительство в 1932 г., а затем в 1936 г. поставили перед ВВС РККА во всем объеме вопрос о борьбе с аварийностью, за последние два года аварийность не только не снизилась, но значительно возросла, особенно в январе, феврале и первой половине марта 1938 г.