class="p1">— Да. — Синглтон скосил глаза на лежащий перед ним документ, прочитал, перевернул страницу. — Мы вляпались в неприятную историю, лейтенант. Точнее говоря, вы вляпались.

Д’Агоста удивленно поднял брови.

— Как руководитель следственной группы по делу Убийцы из отеля, вы оказались вовлечены в конфликт. Между двумя агентами ФБР. — Он еще раз взглянул на документ. — Только что агент Гиббс передал мне жалобу на агента Пендергаста. В ней, помимо всего прочего, говорится о том, что Пендергаст работает словно сам по себе, не желает сотрудничать с коллегами, не согласовывает с ними свои действия. — Капитан немного помолчал и добавил: — Ваше имя тоже упоминается в жалобе. И не один раз.

Д’Агоста молча слушал.

— Я вызвал вас — неофициально — по двум причинам. Прежде всего, чтобы посоветовать вам уйти с линии огня. Это внутренние дрязги ФБР, и поверьте мне, не стоит в них вмешиваться.

Д’Агоста стоял навытяжку, как курсант на плацу.

Синглтон перевернул страницу:

— Вторая причина, по которой я вас вызвал, состоит в том, что мне необходимо узнать кое-какие подробности этого дела. Я хочу, чтобы вы поделились со мной информацией, всей известной вам информацией. Понимаете, лейтенант, если это дерьмо всплывет на поверхность и начнется третья мировая война, мне ужасно не хочется оказаться застигнутым врасплох.

— Я все изложил в отчете, сэр, — ответил д’Агоста, тщательно выговаривая слова.

— В самом деле? Сейчас не самый удачный момент, чтобы принимать сторону одного из них, лейтенант.

В кабинете повисла напряженная тишина. Наконец Синглтон вздохнул:

— Винсент, мы с вами не всегда находили общий язык. Но я доверяю вам как честному офицеру полиции.

— Спасибо, капитан.

— Однако это уже не первый случай, когда ваши контакты с Пендергастом приводят к неприятностям. И ставят под сомнение вашу репутацию.

— Сэр?

— Скажу откровенно. Судя по рапорту Гиббса, он уверен, что Пендергаст утаивает важную информацию. Не говорит всего, что знает. — Синглтон сделал паузу. — Гиббсу кажутся крайне подозрительными действия Пендергаста в момент последнего убийства. И я не могу не согласиться с ним. Я прочитал ваш отчет и не увидел в нем даже намека на стандартный полицейский протокол. Такое ощущение, что в нем не полностью изложены… э-э… обстоятельства.

Не выдержав разочарованного взгляда Синглтона, д’Агоста опустил глаза и принялся рассматривать свои ботинки.

— Я знаю, что вы знакомы с Пендергастом много лет. Что вы с ним дружите. Но это одно из крупнейших серийных убийств на моей памяти. А вы — руководитель следственной группы. Вам есть что терять. Поэтому подумайте хорошенько, перед тем как ответить. Есть в этом деле еще что-то, о чем я должен знать?

Д’Агоста продолжал молчать.

— Послушайте, лейтенант. Один раз вы уже наломали дров благодаря Пендергасту и чуть было не погубили свою карьеру. Я не хочу, чтобы это повторилось. Очевидно, что Гиббс не остановится ни перед чем, чтобы свалить Пендергаста. И его не интересует, кто еще может при этом пострадать.

Д’Агоста так ничего и не сказал. Он вспоминал все те случаи, когда сражался плечом к плечу с Пендергастом: против ужасного монстра из Музея естественной истории; против морщинников в катакомбах Манхэттена; против графа Фоско и этого ублюдка Балларда в Италии, а потом против Джадсона Эстерхази и таинственного «Der Bund». Но при этом он не понимал поведения Пендергаста в последнее время и даже сомневался в его душевном здоровье. И не мог забыть слова Лоры Хейворд: «Это твоя обязанность — проверять любую версию, любую информацию, даже самую неправдоподобную. Тут дело не в дружбе. Просто нужно поймать опасного преступника, который, возможно, будет убивать и дальше. Ты должен сделать правильный выбор».

Он глубоко вздохнул и поднял голову. А затем, как будто издалека, услышал собственный голос:

— Пендергаст думает, что убийца — его сын.

Синглтон удивленно выпучил глаза:

— Простите, что?

— Я понимаю, что это кажется бредом. Но Пендергаст сказал мне, что эти убийства — дело рук его сына.

— И вы… верите этому?

— Я не знаю, верю или нет. Жена Пендергаста погибла ужасной смертью. Он едва не сошел с ума от горя.

Синглтон покачал головой:

— Лейтенант, когда я просил вас рассказать мне все, я имел в виду достоверную информацию. — Он немного успокоился. — А это просто какая-то чушь. Я даже не слышал, что у Пендергаста есть сын.

— Я тоже, сэр.

— А больше вы ничего не хотите мне сообщить?

— Больше ничего. Все остальное, как я уже сказал, изложено в отчете.

Синглтон посмотрел на него:

— Значит, Пендергаст скрыл часть информации. И давно вы узнали об этом?

Д’Агоста внутренне содрогнулся:

— Довольно давно.

— Очень хорошо, лейтенант, — подытожил Синглтон. — А теперь мне нужно подумать, как с этим поступить.

Расстроенный д’Агоста понимающе кивнул.

— Прежде чем вы уйдете, позвольте дать вам еще один совет. Несколько минут назад я рекомендовал вам не ввязываться в этот конфликт. Не принимать чью-либо сторону. И это правильное решение. Но ситуация может сложиться так — и, судя по тому, что вы мне рассказали, это случится раньше, чем я ожидал, — что нам всем придется выбирать, на чьей мы стороне. Я советую вам выбрать Гиббса и поведенческое бюро, а не Пендергаста. Откровенно говоря, мне не нравится этот человек, не нравятся его методы… и эта история с его сыном окончательно доказывает, что он двинулся умом. Вам все ясно, лейтенант?

— Абсолютно ясно, сэр.

— Вот и славно.

Синглтон опустил глаза и отложил бумаги в сторону показывая, что разговор окончен.

41

Проктор не спеша шел по библиотеке, разглядывая корешки книг. Он не был книголюбом, и большинство названий ему ни о чем не говорили. К тому же многие из них были написаны на иностранных языках. Проктор понятия не имел, как можно кого-нибудь «обучить», тем более такого странного мальчика, как Тристрам. Но приказ есть приказ, и его нужно выполнять. Следует признать, что особых хлопот парень ему не доставлял. Потребности у Тристрама были скромные, он ел все, что предлагали, и с благодарностью принимал любое проявление заботы. Из-за странного поведения и коротких отрывистых фраз Проктор сначала подумал, что мальчик умственно отсталый. Но вскоре убедился в своей ошибке: Тристрам схватывал все новое на лету.

Взгляд Проктора остановился на знакомом названии: Джеффри Хаусхолд. «Одинокий волк». Хорошая книга. Очень хорошая.

Проктор подцепил томик пальцем и снял книгу с полки. Затем замер и прислушался. Домработница сегодня взяла выходной. В