Учебой с ними обоими я занялся особо. Так и предупредил Дурова: несмотря на то что станем объезжать хозяйство Корелы, ты все равно мотай суть на ус для создания у себя на южных границах того же самого. И вперед, в объезд укромных бухточек, заливов и прочих удобных местечек для причаливания шведских кораблей и высадки войск. Там вышку сторожевую поставим, там обычный пост. Да не стесняться рыбаков почаще спрашивать. Место, может, и выглядит удобно, а для высадки не пойдет — мелководье, значит, ни к чему за ним особый пригляд устраивать.

Теперь за неприятеля покумекаем: где лучше всего лагерь разбить да какими дорогами к Колывани идти. Прикинули? Отлично. А с учетом этого можно и об ответных действиях подумать. Какие деревни в первую очередь оповещать надо, чтоб в лесах успели скрыться да скотину с собой увести, без припасов ворога оставив; откуда проще налеты устраивать, куда укрываться, где устроить пару складов с запасами пороха, свинца и продовольствия, разместить основной стан для отдыха. В качестве последнего я порекомендовал Кореле руины монастыря Святой Бригитты в шести верстах от Колывани. Их ныне восстанавливать есть кому — рабочая сила, то бишь казаки, на подходе.

— И помни, — предупредил я Дурова перед его отъездом на южные рубежи и вручив привезенное серебро для его людей. — Ты должен так потрепать ляхов, чтобы осаждать первый из городов Марии Владимировны прибыло не больше двух третей войска Сигизмунда. Не давать им покоя ни на одну ночь. — И уже к обоим: — А друг с другом жить заповедаю дружно, помогать всячески. Чтоб недомолвок не было, сразу оговорюсь: коль свеев не видать, тихо на море, а ляхи приближаются, тебе, Андрей Иванович, по прибытии гонца от Дурова не мешкая половину своих людей перекинуть ему в помощь. Больше дашь — похвалю, а меньше ни-ни. То же самое и тебя, Ратман Ахметович, касается. К тому ж тебе проще — если ляхи соберутся воевать, загодя прибудут надежные людишки из Речи Посполитой, оповестят о том.

Проводив Ратмана, я вскорости распрощался и с Корелой. Далее, на остальном побережье, он и сам управится, не маленький. Схема-то остается прежней: наметить места для возможных высадок, а уже исходя из них места для своих баз, складов, откуда атаковать, куда скрываться и прочее.

Вручив ему кучу грамоток, я извинился. Мол, с людьми пока не ахти. Кроме одной сотни гвардейцев, да еще одной — кандидатов в них, правда, все из числа добровольцев, я тебе ничего не дам, извини, Андрей Иванович. Итого, если приплюсовать людей Дурова, пятьсот человек.

— Маловато, — посетовал он. — Эх, надо было дозволить мне в Юрьеве людишек из пленных казаков набрать.

— Не надо, — покачал головой я. — Если б дозволил, у тебя б казачья ватага получилась, а оно не дело. Те же, коих ты от меня получишь да от Ратмана, главному обучены — подчиняться. Остается погонять их вволю, чтоб задницы от скачки до костей стерли, и ядро полка готово. А казаков успеешь набрать. У тебя и здесь руины восстанавливать не меньше полутысячи будут, и к Пернову я столько же направил. Там им тоже строить да строить. Подходящих освобождай и принимай к себе в полк, особой грамотой тебе право на то дадено. Но отбирай с большим разбором, не торопясь, и помни, что в ней сказано: в первые полгода не более двух десятков в месяц. В таком количестве они против новых порядков не попрут, смирятся, что вольница для них закрыта. Зато иное как обещал: сам ты подчинен напрямую Москве, а больше никому.

— Тебе то есть, — уточнил он.

— Москве, — сурово повторил я. — А в ней Опекунскому совету. Когда же вместо него государя изберут, а это очень скоро случится, поверь, то ему.

— Лучше бы тебе, — разочарованно проворчал он.

— А какая разница? — усмехнулся я, весело подмигнув. — Или забыл, кто за его правым плечом стоять будет? К тому ж у государя столько забот, что военные он все равно на моих плечах оставит. И еще одно. Людишек у тебя хоть и маловато, но в придачу к ним сыщу я тебе кой-какую помощь. Но о том рано говорить, месячишка через два-три они сами тебя сыщут. С ними и станешь согласовывать свои атаки, чтоб свеям совсем весело пришлось…

И мы разъехались в разные стороны. Атаман подался на запад вместе с одной моей сотней, оставив вторую в Колывани и растолковав, чем им пока без него заниматься, а я обратно, к королеве и Шеину. Михаилу Борисовичу я вручил остатки серебра (часть еще раньше отправил с Корелой) вместе со списком, сколько долей кому причитается. Ему же поручил произвести смену стрельцов, а заодно организовать их отправку обратно вместе с моими гвардейцами, но ехать неторопливо, без спешки, чтобы я мог их догнать по пути в Москву. Местом встречи назначил Дмитров.

Сам я, распрощавшись с королевой, направился на восток, в Ругодив. На этот город нападения войск короля ожидать не приходилось, слишком близко Ивангород, а уж после того, как Шеин восстановит на месте руин оборонительные сооружения, снабдив их пушками, они и близко не сунутся. Но меня интересовало иное. Если уж устраивать шведам «теплую гостеприимную встречу», то по полной программе, чтоб запомнилась она Карлу до самого конца его правления. Следовательно, начинать надо с гаваней.

Флот на Руси отсутствовал, но у Марии Владимировны он имелся, хотя и незначительный, в виде трех каррак, захваченных нами зимой. Принадлежали они шведскому королю, который присылал на них то ли смену наемникам, то ли пополнение, да оно и неважно. Главное, их можно было присвоить как трофейные, поскольку не купеческие.

Вообще-то судов могло оказаться гораздо больше, ибо королева поначалу возжелала взять себе все корабли, стоявшие у причалов бывших Нарвы и Ревеля. Но я категорически отсоветовал ей это делать, пояснив, что купцы — народ обидчивый и злопамятный. Коли с ними поступить таким образом, они вообще перестанут использовать ее города в качестве транзитных портов. Наоборот, лучше заняться обратным, объявив о новых льготах по случаю ее восшествия на престол. Небольших — там полушкой меньше, здесь на копейку пошлину сбавить. Убыток от того будет маленький, в сотни рублей, зато реклама получится чудесная, и прослывет королева покровительницей торговли, что в перспективе принесет ей тысячи, а может, и десятки тысяч.

Что касаемо каррак, то с такой флотилией о морских сражениях не могло быть и речи. Но если драться в открытую со шведами пока нечем, то при наличии пусть всего трех средненьких как по размерам, так и по вместимости посудин вполне можно создавать учебную базу для морских пехотинцев. А имея их и прикупив в Новгороде или прямо тут десяток-другой морских ушкуев, отчего бы не применить к шведам «комариную» тактику — налетели роем, под покровом ночи, покусали и мигом обратно, под защиту двух крепостей — Ругодива и Ивангорода.

И я объявил набор в Особый морской полк. Сотник Самоха, несмотря на его любовь к морским песням Высоцкого, особенно к «Корсару», возглавить их отказался, заявив, что хочет служить только под моим началом и быть подле. Уговаривать его я не стал. Колхоз — дело добровольное, как любила приговаривать моя бабушка Мира. Море — тем паче. К тому же сама собой высветилась иная кандидатура — сотник Звонец прямо-таки влюбился в него. Он-то и был указом Марии Владимировны назначен гросскапитаном. Полк получился небольшим, составленным из двух сотен добровольцев, но лиха беда начало. Правда, учитывая, что в основном эти добровольцы были из стрельцов, соблазненных удвоенным жалованьем, пришлось выделить ему десяток спецназовцев Вяхи Засада. Надо ж кому-то учить ребяток на практике.