— Потому что, господин, так полагается. Так полагается — и все тут. Но разве трех желаний недостаточно — разве их не более чем достаточно для такого молодого человека, как ты?

— Два желания ты у меня выудил обманом! Я хочу сказать... у меня не было времени подумать!

— Теперь есть, и думаешь ты слишком долго, — проворчал джинн. — Но как же ты будешь потом яриться, как будешь ругать себя за то, что поспешил!

— Что такое, джинн? Что ты там бормочешь?

— Что я бормочу? Ты ЖЕЛАЕШЬ это знать?

— Я не желаю ниче...

— Ты ЖЕЛАЕШЬ ничего? — радостно вопросил джинн. Прыщавый сердито взбил ступнями воду. Брызги попали на ковер. Джафир хихикнул и улетел прочь. На миг Прыщавому показалось, что джинн исчез. Как же он его ненавидел! До боли сжав изуродованные прыщами щеки кулаками, бывший корабельный буфетчик устремил взгляд к противоположному берегу пруда. Вдалеке по садовой дорожке прогуливались Джем и девушка по имени Дона Бела. Они о чем-то увлеченно разговаривали. Прыщавый впился зубами в покрасневшие костяшки пальцев. Зависть и желание наполнили его сердце. О, как хороша была эта девушка! А если бы он был красив, могла ли она принадлежать ему? Он должен был в это верить. Но мог ли он верить в это?

Джафир прилетел и снова завис над прудом, сидя на коврике.

— Послушай, господин, а ведь тебе стоило бы быть более благодарным своему другу, а?

Прыщавый непонимающе взглянул на джинна.

— Другу?

— А кто же тебе друг, господин, как не я?

Прыщавый выругался, но джинн на это не обратил никакого внимания и продолжал ворковать:

— Итак, ты чуть было не ПОЖЕЛАЛ ничего. Ну и что такого? Какой смысл тебе желать чего-либо? — Он обвел рукой дом, сады. — Ведь я доставил тебя в страну вечной радости, не так ли? Разве тебе нужно что-то еще? Неужели, алчный юноша, у тебя есть еще какое-то ЖЕЛАНИЕ?

Прыщавый в ответ процедил сквозь зубы:

— Я желаю... чтобы у меня их была тысяча!

— Что я слышу? — просиял Джафир. — Ты ЖЕЛАЕШЬ?

Прыщавый резко поднялся и, крутанувшись на пятке, победно посмотрел на парящего над прудом джинна. В следующее мгновение его взгляд стал хитрым и он неторопливо, осторожно проговорил:

— Джинн, я желаю... тысячу желаний!

Прыщавый зажмурился, ожидая, что сейчас прогремит гром, сверкнет молния. Еще миг — и он преобразится. Пока он был всего-навсего гостем в доме у богача, нищим, уродливым юношей, зависящим от милостей сильных мира сего. Разве он мог удовольствоваться этим? Еще миг — и в его руках будет власть правителя мира! Сделай меня красивым... Отдай мне девушку... Построй для меня дворец...

Да! Да!

Но — нет. Открыв глаза, Прыщавый увидел перед собой пруд и парящего над прудом джинна. Джинн каркающе хохотал.

— Ах ты, тупица! Думал провести меня? Ты ПОЖЕЛАЛ единственного, что я не в силах сделать!

— Ты не повинуешься мне? — гневно вскричал Прыщавый и прыгнул в воду. — Но я — твой господин!

— Только покуда я связан узами заклятия, не долее! Тупица!

— Джинн!

Но Джафир исчез. Прыщавый лег на спину. Вода хорошо держала его и не щипала кожу, как морская. Ощущение у Прыщавого было такое, словно он лежит на мягкой прохладной траве. Он вяло зашевелил руками, оттолкнулся от бортика. Тоже друг называется! Джинн был его мучителем — только так и думал о нем Прыщавый. Злобный хитрец! Вот если бы Прыщавый получил то, что хотел, он бы тоже доказал, что он — большой хитрец. Но как это сделать? Сердце Прыщавого переполнилось бессильной злостью. Он смотрел в безоблачное небо. Повернул голову — и солнце ослепило его, а в следующее мгновение перед его взором предстал лик — призрачный лик с длинной, развевающейся бородой.

— Господин Альморан, — прошептал Прыщавый. Он не испугался: это видение являлось ему и прежде — каждый день с тех пор, как он оказался здесь. Но по сей день Альморан разговаривал с ним загадочно, да и то — только о прелестях жизни в этом мире, сотканном мечтой. До сих пор Прыщавому все это нравилось, но все же порой он задумывался, какие же прелести ему суждены, если он так и останется самим собой.

— Дитя, — прозвучал голос призрака, — не бойся того, кто живет в лампе. Он в конце концов в твоей власти.

— В моей?

— Подумай хорошенько. Разве не правдивы его слова? Он принес тебя сюда потому, что ты желал оказаться в прекрасной стране. Так зачем же теперь тебе какие-то желания?

— Господин... — прошептал Прыщавый. — Но... как же — мое лицо... моя кожа...

— Дитя, тебя коснулось волшебство. Знаешь ли ты, что это означает? О, это означает, что в твоей власти остаться здесь навсегда, вечно жить в моем прекрасном мире. Истрать свое последнее желание — и где ты тогда окажешься? Тогда волшебство покинет тебя.

— И что же?

До сих пор Прыщавый шевелил руками и ногами, чтобы плыть, а теперь замер, но все равно продолжал скользить по глади пруда. Призрачный лик Альморана придвинулся ближе. Слова старца были добрыми, но за ними явно скрывалась какая-то тревога. И власть. И приказание.

— Говорю тебе: не бойся того, кто живет в лампе. Он обманывает тебя, утверждая, что обретет свободу, как только ты выскажешь свое последнее желание. Тогда, как ты, наверное, думаешь, он обретет безграничную власть. На самом деле все совсем наоборот. Обуреваемый нетерпением, разве не позволил он тебе оставить лампу там, откуда он тебя унес? Это была глупая ошибка, но именно он расплатится за эту глупость. Без лампы, которая является его волшебным жилищем, его власти придет конец, как только ты произнесешь свое последнее желание, и он станет самым обычным человеком.

— Господин мой, но зачем же тогда он так ждет моего последнего желания? Какой в этом смысл для него?

— Дитя, для него в этом очень большой смысл. Тот, кто живет в лампе, убежден в том, что рано или поздно ты будешь вынужден истратить свое последнее желание. Он надеется на то, что ты истратишь его здесь, окруженный красотой и роскошью, и что после того, как колдовство исчезнет, он сам сможет остаться здесь и не очутится там, где его ждут страх и ужас.

Прыщавый смутился.

— Господин мой, так, значит, ты советуешь мне высказать мое желание, чтобы я лишил джинна его колдовской силы?

— Дитя мое, нет! Никогда! Как ты не понимаешь? Первые желания ты истратил беспечно, но покуда он ожидает третьего, ты властен над ним. И для того, чтобы остаться здесь со мной, ты должен держать его в своей власти, ибо как только ты выскажешь свое последнее желание, ты также лишишься волшебства, которое окутывает тебя теперь. Дитя, подумай о той власти, которая принадлежит тебе, и только тебе! Разве не прекрасна такая власть! Пусть тот, кто живет в лампе, беснуется — он не сможет причинить тебе никакого вреда. Не желай ничего. Здесь, в мире мечты, нет нужды желать чего-либо.