– Она хорошая девушка, – вступилась за дочь леди Марджери.

– У вас прекрасная семья, – с задумчивым видом произнес король.

– Я родила десятерых, сир, и похоронила четверых, упокой, Господи, их души. Мы считаем себя счастливцами.

– Да… Быть сельским джентльменом и притом иметь полный дом детей и такой стол! – не выходя из раздумий, произнес Генрих. Ему нравилось предаваться фантазиям.

Когда она впервые заметила, что Генрих оказывает слишком много внимания Джейн Сеймур? Может быть, увидев их стоящими вместе в саду? Генрих смотрел на Джейн сверху вниз, а она показывала ему растения на грядке с целебными травами, которую устроила сама? Или когда в третий вечер их визита к Сеймурам Генрих склонился над стулом Джейн и похвалил ее вышивку? Та подняла взгляд и одарила короля редкой для себя улыбкой.

Эти мелкие детали могли ничего не значить, но по прибытии в Винчестер Анна обратила внимание, что Генрих все чаще находится поблизости от Джейн, а та словно обрела какую-то новую уверенность в себе.

Анна решила не придавать значения своим подозрениям, стараясь быть веселой и получать удовольствие от ежедневных выездов на охоту с соколами. Винчестер постепенно начал ей нравиться, как и Генриху. Король был очарован висевшей в главном зале картиной «Круглый стол принца Артура». Иногда Анна думала, что он воображает себя перерождением легендарного короля.

По вечерам они пировали, а после дамы Анны и некоторые из джентльменов короля собирались в гостиной королевы, играли в карты или музицировали. Анне было больно наблюдать, как Мадж флиртует с Норрисом, но тот, вероятно сообразуясь с присутствием ее самой или сидевшей сбоку от него Нэн Сэвилл, не отвечал на заигрывания фрейлины, и это радовало. Однажды вечером послали за Марком Смитоном, который находился в свите Генриха, чтобы тот сыграл на вёрджинеле[27]. Джордж стал аккомпанировать ему на лютне, и Анна тайком наблюдала, радуясь, что не замечает между ними признаков более глубоких отношений, чем просто дружеские. Смитон бросал на нее дерзкие взгляды, отчего Анне становилось неловко. В конце концов она отослала его, сказав, что уже поздно и музыка может потревожить короля в его расположенных внизу покоях, а про себя решила, что больше не будет звать Смитона.

Они продолжали с удовольствием предаваться охотничьим забавам, которые с избытком предлагал Гэмпшир, и однажды их нагнал Кромвель. Одежда его была в грязи, а конь в мыле.

– Ваша милость, мне необходимо срочно переговорить с вами. Тунис пал под натиском императора, турки потеряли большую морскую базу. – Кромвель выглядел необычайно встревоженным. – Фактически они полностью разбиты, потому что их вторжение в восточные пределы империи остановлено.

Беспечное настроение мигом улетучилось. Анна задрожала. Генрих побледнел.

– Это освобождает Карлу руки для войны с Англией, если он того захочет, – после долгой паузы хриплым голосом произнес король.

– Именно так. Не пожелает ли ваша милость, чтобы я проверил, как обстоят дела с защитой королевства? – спросил Кромвель.

Генрих кивнул:

– Многие укрепления я осмотрел сам, хотя Дувру, вероятно, потребуется усиление. Да, пошлите топографов.

Всю ночь король проворочался в постели.

– Не можете устроиться удобно? – спросила Анна.

– Нет. Слишком много мыслей вертится в голове. – Генрих встал, зажег свечу и справил нужду в уборной в углу спальни. Потом тяжело опустился на кровать, потирая ногу: беспокоила старая рана, полученная много лет назад при падении с лошади. – Сомневаюсь, что Карл сейчас затеет войну ради Екатерины. Ему наверняка известно о ее болезни, однако он может вступиться за права Марии, как он их себе представляет.

– Если бы вы приняли против них меры, когда они оказывали неповиновение, то сейчас не испытывали бы этих тревог.

– Если бы я пошел на то, к чему вы меня толкаете, Карл со своей армией уже давно стоял бы у моего порога. – Генрих вздохнул. – Нам остается только ждать его дальнейших шагов и молиться, чтобы турки нашли способ отыграться. Хотя, Бог свидетель, я не думал, что когда-нибудь произнесу такие слова.

К моменту, когда они добрались до Вайна, красивой резиденции королевского камергера лорда Сэндиса, у Анны возникли опасения, не отдалился ли Генрих от нее вновь. После получения новостей из Туниса он все время был чрезвычайно озабочен, иногда резок, а в последние две ночи не приходил к ней. Должно быть, его мысли занимала вполне вероятная перспектива войны – войны, которая могла лишить его трона. Бог свидетель, Анну это тоже ужасало. Однако не вызвано ли отчуждение короля более обыденными причинами в лице тихой госпожи Сеймур?

Ну ничего, скоро это не будет иметь никакого значения! Анна лелеяла в душе тайную надежду, что снова ждет ребенка, и ожидала момента, когда уверится в этом окончательно, чтобы сообщить Генриху. Только бы на этот раз Господь проявил к ней благосклонность!

Анна молилась в маленькой часовне Вайна о даровании сына. В помещении было темно, окна над алтарем затянули холстиной. Лорд Сэндис с глубокими извинениями объяснил, что их ремонтируют, но работа заняла больше времени, чем рассчитывали. Правда, если в часовне и работали стекольщики, следов их присутствия не было заметно – ни инструментов, ничего вообще. Из любопытства Анна вошла в святилище и приподняла холст. Под ним сверкали и переливались всеми красками драгоценных камней выполненные из цветного стекла портреты молодых Генриха и Екатерины. Неудивительно, что Сэндис их спрятал, кому захочется разрушить такую красоту.

Сказать Генриху? Обладание этими витражами можно было рассматривать как свидетельство нелояльности, однако Анна знала, что Сэндис всей душой предан королю. Нет, она промолчит и позволит хозяину сохранить это бесценное сокровище.

На следующий день, когда они готовились садиться на лошадей перед началом охоты, Генрих подозвал к себе Джорджа.

– Лорд Рочфорд, – очень строго сказал король, – вы должны следить за своей женой.

Джордж поморщился:

– Что она еще натворила, сир?

– Мне сообщили, что, когда леди Мария на днях покидала Гринвич, собралась большая толпа женщин – без ведома мужей, в чем я не сомневаюсь. Они ожидали ее выхода, плакали и кричали, что она их истинная принцесса, несмотря на мои законы, утверждающие обратное. В основном это были простолюдинки и жены горожан, но нашлось среди них и несколько особ благородных кровей, среди которых, милорд, оказалась ваша супруга.

– Проклятье! – выругался Джордж, качая головой. – Она рождена создавать проблемы.

– Да уж, себе она их создала точно, – согласился Генрих. – В числе главных нарушительниц закона за упрямство и неповиновение, а также чтобы показать, какой ошибочный путь она избрала, я отправил ее в Тауэр. Ваша тетка, леди Уильям Говард, тоже там.