— Мы все улетим еще до наступления сумерек. Слушай! — Она подвела его к окну. Дендарийский катер с сержантом Таурой в качестве пилота и с восемью Дюронами на борту тяжело поднимался с обнесенного стенами двора. Авангард, который приготовит корабль к приему остальных.

— Эскобар, Майлз! — восторженно воскликнула Вербена. — Мы все летим на Эскобар! Ах, Лилли, до чего тебе там понравится!

— Вы останетесь одной группой? — спросил Майлз.

— Сначала, наверное, да. Пока остальные немного не привыкнут. Лилли отпустит нас, когда будет умирать. Наверное, барон Фелл это предвидел. В конечном счете у него окажется меньше конкурентов. Полагаю, он уже завтра заберет главных специалистов дома Риоваль и поселит их сюда.

Майлз прошелся по комнате и заметил на подлокотнике кушетки знакомый пульт дистанционного управления.

— А! Так это ты управляла термогранатой! Мне следовало бы знать. Так что ты все слышала. А я не был уверен, что Марк не блефует.

— Марк не блефовал, — уверенно ответила Вербена.

— Ты присутствовала при его появлении?

— Да. Я добралась сюда незадолго до рассвета. Он вывалился из флайера в совершенно нелепом костюме и потребовал, чтобы его провели к Лилли.

Майлз только поднял брови:

— И что сказали охранники на воротах?

— Они сказали: «Да, сэр». У него был такой вид… Не знаю, как его описать. Но только… я могла бы представить, как в темном переулке с его пути будут убегать верзилы-грабители. Твой клон — страшный молодой человек.

Майлз только моргнул.

— Лилли и Астра отвезли его в клинику на антигравитационной платформе, и потом я его уже не видела. И тут посыпались приказы. — Она помолчала. — Так. И ты теперь вернешься к дендарийским наемникам?

— Да. Наверное, понадобится немного подлечиться и отдохнуть.

— Не… выйдешь на покой? После такого близкого столкновения со смертью.

— Если честно, вид оружия внушает мне новые неприятные ощущения, но… Надеюсь, что я еще долго не расстанусь с дендарийскими наемниками. Э-э… эти мои конвульсии. Они пройдут?

— Должны бы. Криовосстановление всегда идет без гарантий. Значит… ты не представляешь себе жизни на покое. Например, на Эскобаре.

— Мы время от времени бываем на Эскобаре для ремонта кораблей. И личного состава. Это крупный галактический центр. Возможно, мы еще встретимся.

— Надеюсь, не так, как в первый раз, — улыбнулась Вербена.

— Позволь тебя заверить, что, если мне еще раз понадобится криовосстановление, я распоряжусь, чтобы отыскали тебя. — Он замялся. «Мне нужна миледи Форкосиган, чтобы прекратить все эти скитания…» Сможет ли Вербена стать ею? Тридцать пять своячениц — не слишком серьезный недостаток, если они будут далеко, на Эскобаре. — А какого ты была бы мнения о Барраяре с точки зрения того, чтобы там жить и работать? — осторожно поинтересовался он.

Вербена наморщила носик:

— В этой дыре? С чего вдруг?

— У меня там… интересы. По правде говоря, именно там я собираюсь жить, когда уйду на покой. На самом деле это очень красивая планета. И малонаселенная. Они поощряют… э-э… деторождение. — Еще чуть-чуть — и он откроет тайну своей личности, ради сохранения которой шел на такой риск. — И там масса работы для хирурга, получившего галактическую подготовку.

— Надо думать. Но я всю жизнь была рабыней. Зачем мне становиться подданной, когда можно быть гражданкой? — Вербена грустно улыбнулась, подошла к нему и обхватила руками за плечи. — Те пять дней, когда мы были заперты у Васа Луиджи… это ведь не результат плена, да? Ты всегда такой, когда здоров?

— Более или менее, — признал он.

— Никогда не знала, кем работают выросшие гиперактивные дети. Командование несколькими тысячами солдат, наверное, как раз поглощает твою энергию, правда?

— Да, — вздохнул он.

— Наверное, я всегда буду тебя любить — немного. Но если бы я жила с тобой постоянно, я с ума бы сошла. По-моему, более властного человека я в жизни своей не встречала.

— Предполагается, что ты не будешь мне поддаваться, — объяснил он. — Я рассчитываю на то, что… — Он не мог сказать «Элли» или, еще хуже, «мои женщины». — Мой партнер не будет мне поддаваться. Иначе я не мог бы вести себя естественно и быть самим собой.

Так. Значит, слишком тесный контакт действительно разрушил их любовь, или по крайней мере ее заблуждения. Ему все больше начинала нравиться барраярская традиция сватовства с помощью посредников. Может, гораздо надежнее сначала жениться, а потом уже знакомиться. К тому времени, как жена его раскусит, ходу назад уже не будет. Он вздохнул, улыбнулся и отвесил Вербене преувеличенно любезный поклон.

— Буду счастлив навестить вас на Эскобаре, миледи.

— Это было бы просто чудесно, сударь, — подыграла она на полном серьезе.

Ах! Черт побери, она могла бы стать леди Форкосиган, она себя недооценивает… Лилли-младшая, которая зачарованно наблюдала за ними с кушетки, кашлянула. Взглянув на нее, Майлз вспомнил ее рассказ о пребывании у дендарийцев.

— А Марк знает, что ты тут, Лилли? — спросил он.

— Не знаю. Я была с Вербеной.

— Когда Марк видел тебя в последний раз, ты улетала обратно с Васа Луиджи. По-моему… ему было бы приятно узнать, что ты передумала.

— Он пытался уговорить меня остаться на корабле. Он говорит не так хорошо, как ты, — призналась Лилли.

— Он купил вам право улететь отсюда. — И Майлзу не хотелось думать, какой монетой Марк за это заплатил. — Я просто тащился следом. Пошли. Скажи хотя бы «привет, пока и спасибо». Это тебе ничего не будет стоить, но, подозреваю, будет иметь для него кое-какое значение.

Лилли неохотно встала и позволила ему утащить ее за собой. Вербена, одобрительно кивнув, снова принялась поспешно укладывать вещи.

— Вы их нашли? — спросил лорд Марк.

— Да, — с трудом выговорила Ботари-Джезек.

— И уничтожили?

— Да.

Марк покраснел и откинул голову на спинку кресла.

— Вы их просмотрели. — Он вздохнул. — Я же сказал, чтобы вы этого не делали.

— Мне надо было убедиться, что это именно они.

— Нет, не надо было. Можно было просто уничтожить все.

— В конце концов я так и сделала. Я начала смотреть. Потом отключила звук. Потом пустила их на повышенной скорости. Потом стала просто проверять время от времени.

— Очень жаль, что вы меня не послушали.

— Мне тоже очень жаль. Марк, этих записей были сотни часов! Я не могла поверить, что их так много.

— На самом деле около пятидесяти часов. Или, может, пятидесяти лет. Но проводилось одновременно несколько записей. Я всегда краем глаза видел записывающую камеру, что бы ни происходило. Не знаю, зачем Риоваль их делал: изучать и анализировать или просто наслаждаться. Наверное, того и другого понемногу. Его проницательность просто ужасала.