Геотечение 2: СИНЕЕ-ОРАНЖЕВОЕ (свободный рынок и многопартийная демократия)

Одно можно сказать наверняка. Остальная часть развивающегося мира не будет иметь доступа к такому же уровню материалистического потребления, которого достигли и которым пользуются сегодняшние западные общества. Наши природные ресурсы не бесконечны. Земля не может поддерживать существование всего населения планеты на том же уровне, который характерен для обществ первого мира. Однако помните, что ОРАНЖЕВЫЙ, по сути, это система мышления, стремление улучшить, увеличить и найти «лучшие» среди многих вариантов. Это не обязательно показное потребление или дорогой образ жизни как таковые. Проявления ОРАНЖЕВОГО цМема в незападных, менее евроцентрических обществах могут быть весьма отличными от того, что каждый видит в Нью-Йорке, Париже или даже в Токио.

Такие термины, как «приватизация», «дерегулирование» или переход плановой экономики на принципы «свободного рынка», наполняют каналы передач, газетные полосы и серьёзные разговоры в ОРАНЖЕВО-мыслящих государственных плановых органах и научных кругах. Консультанты курсируют но Южной и Центральной Америке, предлагая свой ОРАНЖЕВЫЙ товар. Эксперты из Гарварда, Чикагского университета, министерства финансов, а также выходцы из администрации Рейгана наводнили страны бывшего Советского Союза арсеналом шоковой терапии, предназначенной для буксировки рухнувшей социалистической экономики в первый мир двадцатого века. Сработают ли эти мапипулятивные инициативы? Может ли американская система быть пересажена в страны Восточной Европы (не говоря уже об Африке или Южной Америке) в целости и сохранности? Нет, если они не уделяют внимания спирали.

РОССИЯ — Россия и её бывшие советские соседи пытаются сбросить, практически в одночасье, тысячелетнее наследие КРАСНЫХ империй и красных/СИНИХ авторитарных режимов. В этих странах нет долгой традиции прав личности, предпринимательских инициатив и открытых международных отношений. Пока семидесятилетний эксперимент с принудительной СИНЕЙ командной экономикой, контролируемый несколькими КРАСНЫМИ представителями элиты, лежит в развалинах, из-за угла выглядывают анархия и беззаконие. Галопирующая инфляция, массовая безработица и растущая волна беззакония являются реальной угрозой для младенческой «демократии».

Хотя Горбачёв и философствовал об изменении 5-й и 6-й вариации[224], он был функционально замкнут на 1-ю или 2-ю вариации, лично не в состоянии вырваться из СИНИХ/оранжевых коммунистических оков, которые начал демонтировать. Плохо подготовленный для воплощения квантовых сдвигов 7-й вариации, он продолжал колебаться, и его сменил Борис Ельцин, который завоевал внимание ярким КРАСНЫМ — исполнительная ветвь власти стреляла из танковых орудий по законодательной, — но говорил на языке синего/ОРАНЖЕВОГО. Как и Горбачёв, Ельцин, казалось бы, понимал, что изменения были крайне необходимы как для частных лиц, так и для учреждений, но ему были доступны только 3-я или 5-я вариации.

На момент написания книги регрессивное КРАСНОЕ/синее фиаско в Чечне доказало его нетвёрдость даже в этом. Перемещения миллионов бывших советских граждан доказывают, что в Центральной Азии по-прежнему существуют ФИОЛЕТОВЫЕ и даже БЕЖЕВЫЕ проблемы. Когда появляется ОРАНЖЕВЫЙ, он сопровождается таким количеством КРАСНОГО, что вертикальные изменения не представляются возможными. Формы руководства, возникающие в соответствии с этими разрозненными цМемами, вызывают тревогу, и возвращение сурового СИНЕГО, к которому это может привести для восстановления баланса, кажется ещё более опасным. Тот факт, что на холодном русском горизонте не видно ни одного лидера с потенциалом Ли Куан Ю, сохраняет возможность появления из-за кулис КРАСНОГО/синего диктатора или возрождения старого красного/ СИНЕГО авторитаризма с «жёсткой линией».

До того как Россия и другие бывшие советские республики смогут рассматривать переход в «демократическую» ОРАНЖЕВУЮ полосу на спирали, должна появиться и занять своё место новая, более здоровая, СИНЯЯ стабилизирующая. сила. В противном случае, прозападное мышление свободного рынка и конструктивный индивидуализм не смогут вырасти, даже если они дадут ростки. Оптимистичные, но дисциплинированные СИНИЕ/оранжевые американские модели 1950-х и даже 1890-х годок больше подходят к этому этапу развития России, чем популярные методы США 1980-х и 1990-х, которые консалтинговые мастера цМемов пытаются внедрить с таким ликованием. Мастера спирали понимают, что русскому периоду перестройки нужны собственные Карнеги, Форды и Рокфеллеры, прежде чем появятся Трампы, Смиты и Эйсперы[225].

ЯПОНИЯ — успех стран Азиатско-Тихоокеанского региона в целом и Японии в частности объясняется в значительной мере штаммом жертвенного мышления, которое пронизывает построенные на конфуцианской основе культурные монолиты. Тот же импульс преобразуется в сильное патриотическое побуждение и чувство национальной идентичности. Компании демонстрируют аналогичную склонность к коллективному мышлению и действиям, приводящим к относительно неиерархическим формам организаций с общим распределением выгод и привилегий.

Действительно, американские журналисты были глубоко тронуты, когда после катастрофического землетрясения в январе 1995 года граждане Кобе проявили стоическую дисциплину и достоинство, переживая горе без саможалости. Менее впечатляющей была задержка в оказании помощи, когда общественные цМемы искали консенсус в отсутствие командно-контрольного центра па базе быстрореагирующих индивидуальных цМемов. Оба аспекта этой катастрофы иллюстрируют силу жертвенных цМемов в японской культуре.

Однако имеются доказательства, что жертвенные ценности оспариваются ценностями экспрессивными, в первую очередь со стороны молодёжи. С уменьшением гарантий на наличие рабочих мест, на которых можно проработать всю жизнь, и удовлетворением материалистических потребностей граждан Японии требования к увеличению личной свободы, свободного времени и карьерных альтернатив для своих детей бросят вызов старым порядкам.

Это вызовет волновой резонансный подъём КРАСНЫХ организованной преступности и насилия, которые будут непонятны СИНЕ-мыслящим японцам. Тайчи Сакайя (Taichi Sakaiya), один из ведущих японских социальных философов, отмечает в своей книге «Стоимость, создаваемая знанием, или история будущего» (The Knowledge-Value Revolution or a History of the Future):