Комиссар Приоле между тем подошел к номеру Мата Хари и постучал в дверь. Ему ответило только коридорное эхо.

Комиссар постучал еще раз. И опять безрезультатно. В третий раз он постучал уже кулаком и крикнул:

– Откройте! Здесь тайная полиция! Откройте же, или прикажу взломать дверь!

– Пожалуйста, входите, если вас не стесняет очутиться в спальне женщины, – ответил чей-то голос из-за двери.

Комиссар нажал ручку – дверь оказалась открытой – и попадает в спальню танцовщицы. Трое агентов прячутся за его спиной, комиссар вне себя от изумления: на кровати почти совершенно голой лежит прелестная женщина, прикрытая лишь прозрачным батистовым платком. В комнате полутьма, свет довольно скудно падает лишь из открытой двери коридора.

– Комиссар Приоле, – рекомендуется полицейский. – Имею приказ немедленно доставить вас в уголовное отделение.

Танцовщица приподымается на своем ложе, улыбается и заявляет:

– Быть может, вы повезете меня голой? Вы этого хотите?

Она разражается звонким хохотом, но комиссар хранит суровое молчание и строгую мину, ему приказано не спускать с нее глаз, как только она будет арестована. Он преспокойно усаживается на стул и следит за тем, как одевается прелестная арестантка. А она преспокойно что-то напевает, слегка кокетничает с молодым комиссаром и не подозревает, что ждет ее впереди…

В Бюро контрразведки заведующий прямо заявляет ей, что она подозревается в шпионаже в пользу Германии. Он указывает лишь на одно обстоятельство, имеющее, по его мнению, силу серьезной улики: исчезли те пять писем, которые Мата Хари обязались передать в Бельгии.

Несмотря на возмущение этим арестом, Мата Хари, вполне владея собой, отрицает свою причастность к шпионажу и прямо, заявляет: «Вы должны знать, что все мои вещи подверглись обыску англичан. Телеграфируйте в Лондон, возможно, эти письма там…».

На вопросы Мата Хари о том, на чем, собственно, основаны подозрения в ее шпионской деятельности, какие обвинения к ней предъявляются, комиссар ничего не ответил. Ни одним словом он не обмолвился и о самой серьезной улике против нее, которая была в его распоряжении. Пять писем, которые она должна была передать в Бельгии, были ни чем иным, как ловушкой, которую придумал Ла Ду. Эти письма предназначались пяти французским шпионам, но уже тогда французская разведка прекрасно знала, что четверо из них давно были уличены немцами и спаслись, лишь согласившись работать на Германию. Получаемые ими поручения французской разведки они передавали немцам, выдавая также и людей, доставлявших им эти поручения. Пятый же шпион поступил на французскую службу недавно, и о существовании его немцы еще ничего не знали. Восемь дней спустя после передачи Мата Хари письма на его имя, он был арестован и расстрелян по приговору германского военного суда.

Мата Хари была отправлена в женскую тюрьму Сен-Лазар. Она потребовала защитника, но через 24 часа после ареста ей сообщили официально, что за шпионаж в пользу врагов она будет судима военным судом.

Один из известнейших адвокатов Парижа, д-р Клюне, взялся ее защищать. Когда ее в первый раз посетил тюремный врач, серьезный и умный старик д-р Бизар, он, приглядевшись к ней внимательнее, с изумлением узнал в ней ту, которую ему когда-то пришлось свидетельствовать в доме свиданий.

Находясь в тюрьме, Мата Хари была совершенно спокойной и, видимо, в полной уверенности, что ничего особенного с ней случиться не может. Эту уверенность поддерживало в ней то, что ни она сама, ни ее защитник не имели понятия о том, какая туча улик собралась над ее смелой и очаровательной головой. Французская разведка держала в строгом секрете свою связь с представителем обвинения, не желая рисковать во время войны оглаской в печати своих связей и способов деятельности, которые таким образом могли стать известными врагам.

Мата Хари совершенно спокойно села на скамью подсудимых 24 июня 1917 г. в третьем парижском военном суде. Судьями были двенадцать офицеров. В процессе судоговорения все было построено, все главнейшие пункты обвинения были доложены прокурору в виде сообщений агентов разведки и секретных донесений отдельных шпионов, доказывавших несомненную виновность подсудимой. Само собой разумеется, процесс слушался при закрытых дверях. Сначала Мата Хари верила, что хотя дело серьезное, но ей как-нибудь удастся спастись от смерти. Но в ходе процесса, когда стали всплывать даже суммы, полученные ею от германской разведки, она все больше убеждалась, что спасения ей ждать нечего. Ее положение с каждым часом ухудшалось.

Она оправдывалась тем, что деньги эти, хотя и полученные ею от различных руководителей немецкой контрразведки, следовали ей вовсе не за службу по шпионажу.

– Нет! – воскликнула она. – Отнюдь не за это! Я получала их за свою любовь…

Когда суд выступил со слишком неопровержимыми доказательствами, она выбросила свой последний козырь и заявила:

– Да, господа судьи, сознаюсь, иногда занималась я и шпионажем. И вам этот случай, когда я решилась на такое позорное дело, должен быть хорошо известен. Припомните случай, когда я выдала вам две германские подводные лодки.

При этих словах защитник ее вскочил с изумлением: он ничего не знал об этой истории. Но председатель ловко отпарировал выпад подсудимой и с возмущением бросил:

– Это правда. Но это как раз свидетельствует против вас. Вы только что утверждали, что никогда не говорили о военных вопросах ни с германскими шпионами, ни с высшими чинами германской армии. Позвольте спросить, каким же путем вы узнали о месте стоянки германских субмарин?

На этот вопрос несчастная женщина ничего не могла ответить.

В заключение процесса ее поверенный произнес блестящую, талантливую речь и доказывал в ней, что все обвинения, предъявленные его подзащитной, основаны лишь на агентских донесениях, самих же агентов, самих же агентов на суде не было. Самое большое было то, что суду предъявлен был ряд полицейских протоколов, справедливость сущности которых на суде не представлялось возможным проверить.

Оратор требовал открытого судоговорения.

Ответ прокурора на эту речь был коротким.

Он требовал смертной казни. Вечером на второй день судебного разбирательства судьи удалились на совещание, которое продолжалось недолго. Когда они вернулись в зал заседания, председатель предложил встать, и секретарь суда прочел следующие строки вынесенной резолюции:

– Именем Республики и французского народа военный суд, признав голландскую подданную, именующую себя Мата Хари, виновной в шпионаже против Франции, постановляет осудить ее к смертной казни.

В мертвой тишине залы раздался истерический крик несчастной осужденной:

– Но это невозможно, это невозможно!..

Конвойные отвели ее обратно в тюрьму.

На следующий день защитник подал апелляцию, но ее даже не стали рассматривать. Тогда он подал прошение о помиловании на имя президента. И опять получил отказ.