Хотя, если подумать, чего в ней непонятного. Бортовые журналы, переписка, дневники, отчёты, рапорты, распоряжения. Логи переговоров, список просмотренного и прослушанного. Ни единой попытки что-то зашифровать, малейшая двусмысленность во фразе помечена сноской и педантично расшифрована. Любой Кандидат на поверку оказывался открытой книгой, написанной для пятилетнего ребёнка — крупным кеглем и с развивающими картинками. Только толку.

Железная логика действий, немыслимая педантичность, суровый аскетизм солдата звучали в каждом слоге. Предельно последовательно, максимально предсказуемо и безэмоционально. И тут — откуда ни возьмись — раз, и словно после пятой страницы романа идёт сразу двести шестая. Целый мир прожил эпоху-другую, а наблюдение этого не заметило, потому что в нашей вселенной прошла всего доля секунды.

Кенстридж привык к такому, но всё равно каждый раз, натыкаясь на подобные провалы, мысленно принимался складывать в уме сложные идиоматические выражения на древних мёртвых языках. О, он это умел в совершенстве.

Особенно неведомым террианским предкам доставалось, если такой рывок случался во время отчётных консультаций на «Сайриусе». Потому что это означало одно — все красивые доклады, свёрстанные и подшитые, шли коту под хвост, и пока кризис не минует, никуда Кенстридж отсюда даже не двинется. Будет сидеть и долбить по кругу, выискивая причину или хотя бы разбирая возможные последствия.

Временами он начинал подозревать, что Кандидат в такие моменты и сам не замечал — ни с самим собой, ни вокруг — каких бы то ни было случившихся изменений. Наблюдатель оставался вовне, но одновременно получал на руки все необходимые элементы мозаики. Только сложи из воедино, ты же посторонний, тебе проще.

Такова была вторая часть сделки. Ты сидишь за килопарсеки от места событий, ты не лезешь под ноги, ты не ограничиваешь свободного человека ни в чём, кроме самого гипотетического факта собственного существования и присутствия. А он в ответ ждёт, что в случае чего, ему будет услужливо выкинут красный флажок — здесь осторожно, опасность, ты прошёл очередной излом, но вовне он ещё не проник, с ним ещё можно что-то поделать. Значит, будь осторожнее вдвойне.

Правда, Кандидаты боялись своей силы куда больше, чем их боялся Кенстридж. И были бы искренне благодарны за любую помощь, только чтобы это была помощь, а не препона, которая будет только сужать и без того предельно узкий коридор выбора для самого Кандидата.

Так они работали в тандеме. Одинокое кодовое имя и его немой и безымянный наблюдатель. Оба пытались уловить ничтожный сигнал, который оправдает их долгое ожидание. И оба в него не очень-то верили.

Потому что помимо их двоих оставалось ещё и всё остальное. Вселенная против них обоих. А с ней-то уж точно не совладать. Никак.

Кенстридж помнил, как страшно было, когда на Элдории со сканеров разом пропала поверхность. Он был тогда ещё совсем молод, грузный старый инвестигейтор, его юные дочки даже не собирались заводить никакие семьи, у него было мудрое начальство, масса времени для личной жизни и первое кодовое имя в рабочей папке. На, полистай пока, поприсматривайся.

С тех по их стало куда больше, а на доклад к Вечным стал таскаться уже он сам, каждый раз задумываясь, кому он пытается что объяснить.

Но в те дни, сложившиеся в итоге в недели, он постарел лет на десять. Недели зловещей тишины. Они остались тогда совсем без информации, в полном вакууме.

Потом Ковальский с манипулом вернулся, и даже сведения об истинной судьбе их коллеги сержанта Рихарда Дайфа иль Миттель-арен навсегда остались в недрах закрытых архивов отдела, но те варианты развития событий, один чудовищней другого, который они успели за это время перебрать… лучше забудем от греха.

Почему, всё-таки, Кандидатам оставляют свободу воли? Вопрос даже не о ней. Вот попросись сегодня тот же Кенстридж в полевые медики КГС, о чём он когда-то мечтал, его вежливо попросят вон, несмотря на все свободы. Если бы этого захотел Кандидат — всё сложилось бы к вящему удовольствию сторон, хотя, действительно, захоти Кандидат хоть играть на скрипке — заиграет так, что меломаны вокруг начнут падать в восторженные обмороки.

Но Кандидат Ковальский решил после Элдории вернуться в кадровый десант. Спасибо, не в родное ГКК, иначе бы работа Кенстриджа становилась бесполезной. Дальний рейдер привозил бы по возвращении данные прямиком в архив, инвестигейтор не может становиться археологом, он работает здесь и сейчас, в динамической обстановке боя со временем.

Вот и в этот визит на «Сайриус» подопечный задал очередную задачку, навлекая на свою многострадальную голову напрасные проклятия Кенстриджа. И как обычно, ничего не предвещало беды.

Капитанский Манипул «Катрад» числился в картотеках Планетарного Корпуса (не подозревающего о существовании кодового имени «Небесный гость») эдакими пуристами и перестраховщиками. Их Легион потому и считали активным резервом, что если эти двое за что-то брались, то исполняли они всё настолько педантично, чётко и спокойно, что после начинало казаться, будто и само привлечение резерва было излишним, вопрос без того не стоил беспокойства, основные силы справились бы и сами. Трёхзвёздные Адмиралы на «Инестраве-шестом» глядели глубже и потому без надобности тактический и стратегический талант командиров Северного Легиона «Белые Тигры» испытывать не желали, предпочитая передавать им до поры спокойные участки. Капитаны Ковальский и Алохаи если и догадывались о подобной тактике командования, то возражений не выказывали, рапорты если и писали, то исключительно традиционные — пополнить резервы, и вообще со свойственным хорошим военным стоицизмом продолжали «службу войск» там, где прикажут.

Вот и на этот раз, тихая, рутинная операция по выдавливанию врага с занимаемой территории вплоть до окончательной санации планеты. Доклад по «Небесному гостю» привычно обещал быть самым простым и безынформативным. Кенстридж всё подготовил ещё дома, по прилёте же на «Сайриус» лишь он пару раз краем глаза просматривал свежие данные, не особо беспокоясь об успешном представлении и этого подопечного, и действительно, ничего заслуживающего внимания не обнаруживал. Так, армейская рутина.

Первый тревожный звоночек прозвенел во время сегодняшнего доклада по кодовому имени «Лист яблони». Следовая начинка просигналила о прибытии свежего инфопакета, и Кенстридж на мгновение сбился с текста, скомкав фразу и мучительно пытаясь сообразить, о чём его только что спросили.

Инфопакет был великоват для обычного суточного отчёта, да и пришёл в неурочное время, что уже само по себе было подозрительно. Тем не менее, Кенстридж не стал пороть горячку, и доклад всё-таки завершил, списав своё смущение на обычные флюиды вопрошающих. Даже ему, с его опытом, глядеть Избранным в глаза было тяжеловато. Не потому, что они