только предположение. Далеко раскинулось однообразно серое, печальное пространство. Нигде ни камня, ни деревца, которые нарушили бы это однообразие. Даже на берегу реки не было зеленеющих кустарников, на которых мог бы отдохнуть глаз, потому что тут начиналось болото. Путешественникам оставалось одно — ехать наугад, куда глаза глядят, по бесконечной пустыне. Пускаться в путь на ночь глядя им не хотелось, и они решили остановиться на ночлег.

Ночь была, однако, не из веселых. Неизвестность тревожила их. Киприано же эта ночь показалась бесконечной. Но снилось нашим друзьям, что впереди их ожидает удача, что они скоро нападут на след индейцев и больше его не потеряют.

40. РАВНИНА

Встав чуть свет, путники позавтракали мясом страуса и тронулись в путь.

При свете восходящего солнца равнина казалась все такой же безотрадной, как и при лучах заката.

— Чтобы выехать из этой трясины, надо ехать на запад, — сказал Гаспар. — Солнце укажет нам путь. Однако следует спешить. Если мы останемся в этой местности дня на три-четыре, мы умрем от жажды. На всем этом пространстве нет пресной воды.

С этими словами гаучо подогнал коня, за ним поскакали и спутники. Они ехали рядом. В безграничной пустыне, без дорог, без тропинок тысячи всадников могли бы беспрепятственно скакать в ряд. Ехали они, оставляя за собой белые следы: копыта пробивали верхний темный слой глины и обнажали белый пласт скрытой под ним пыли.

Время от времени гаучо посматривал на солнце, чтобы убедиться, что они едут в западном направлении.

Так проехали они около десяти миль. Гаспар стал поглядывать, не виднеется ли впереди дерево, холм или скала, но вспомнив вдруг, что они едут по солнцу, поднял глаза на небо и ужаснулся. Темное облако скрыло солнце.

— Боже мой! — воскликнул он. — Счастье изменило нам!

— Что случилось? — спросил Киприано. — Неужели эта тучка так напугала тебя?

— Если солнце не выглянет из-за туч, мы погибли. А я почти уверен, что облака не рассеются сегодня. Взгляните, они заволокли все небо!.. Мы собьемся с дороги.

— Почему? — удивился Людвиг, менее знакомый с жизнью в пампасах.

— В пустыне нет дорог, молодой господин. Ну-ка, скажите мне теперь, где запад, север или юг? Вот то-то и оно! Без солнца мы пропали, как червяки, как слепые котята.

— Полно, Гаспар, — остановил его Киприано. — Вовсе мы не пропали. Может быть, нам придется двигаться вперед несколько медленнее, вот и все.

Людвиг и гаучо с удивлением взглянули на спокойное, даже веселое лицо Киприано. Что он такое придумал?

— Оглянитесь на оставленные нами в равнине следы! — сказал Киприано. — Ведь они идут по прямой линии?

— Да, — ответил Гаспар, — и только благодаря солнцу. Ах! Если бы оно продолжало светить! Но я вас перебил, молодой господин. Пожалуйста, говорите!

— Не вижу, почему бы нам не ехать дальше по той же прямой линии, — продолжал Киприано.

— Браво, сеньор Киприано! — догадался вдруг гаучо. — Я вижу, вы меня перехитрили. Но я нисколько не сержусь. Напротив, я горжусь таким способным учеником, как вы.

Людвиг молча с удивлением смотрел на обоих. Что придумал Киприано? Чему так обрадовался Гаспар? Наконец Киприано объяснил ему свою идею.

— Мы можем ехать друг за другом, — сказал он Людвигу. — Последний будет направлять едущих впереди, держась старого следа. Благодаря пыли следы эти видны далеко и мы можем держаться прежнего направления.

— Послушай, Киприано, ты настоящий гений! — восторженно воскликнул Людвиг.

Не теряя времени, они двинулись в дальнейший путь. Людвиг поехал впереди, за ним Гаспар, в хвосте остался Киприано, взявший на себя на этот раз роль проводника.

41. ГУСЬКОМ

Странное зрелище представляли для непосвященных три всадника, передвигающихся по равнине друг за другом на расстоянии ста метров. Так как все они ехали галопом, можно было подумать, что первый спасается от двух остальных, причем лошадь последнего безнадежно отстает. Третий всадник кричит что-то второму, а тот повторяет его возглас, как эхо; скачущий впереди молчит; это еще больше подтверждает догадку, что он спасается от преследователей.

Если бы кто-нибудь, однако, мог настолько приблизиться, чтобы слышать слова, которые они кричат, он удивился бы, что между всадниками самые дружеские отношения. Возгласы же довольно однообразны. Слышатся преимущественно слова «вправо», «влево». Сообразно с этим приказанием едущий впереди изменяет направление.

Так проехали они несколько миль, как вдруг Людвиг неожиданно и круто повернул влево.

— Вправо! — закричал ему Киприано.

— Вправо! Вправо! — повторял за ним Гаспар.

Но Людвиг, не слушая, продолжал ехать в противоположную сторону.

Уж не понесла ли его лошадь? Не случилось ли чего с самим Людвигом? Что, если это влияние электрических угрей? Поведение юноши по меньшей мере странно, чтобы не сказать хуже.

Подозрения Гаспара и Киприано подтверждались все больше и больше. Проскакав метров триста, Людвиг обернулся к ним, снял шляпу и стал махать ею, как сумасшедший.

— Ах, бедняга! — сказал Гаспар, — он слишком долго оставался в реке с угрями и теперь помешался! Несчастная семья! Погиб еще один ее член! Сумасшествие хуже смерти.

Те же мысли были в голове у глубоко опечаленного Киприано.

Они уже приготовились ехать за ним в погоню, но Людвиг вдруг остановился, надел шляпу и стал смотреть на землю. Что взбрело в его больной ум?

Что же увидели Гаспар и Киприано, когда приблизились к нему? Они чуть не сошли с ума от радости, не веря своим глазам! На буром фоне глины виднелось множество белых следов