– С мамой всегда так! – вздохнула Стелла. – Время от времени вспоминает о христианских добродетелях и надеется задобрить дядю. Все, кто знает маму, скажут, что такое поведение для нее естественно.

– Дело в том, что полиция не осведомлена об особенностях ее тонкой натуры. Господи, даже я удивился, что она так быстро сдалась! Разумеется, мама стала уверять полицейских, что никогда не воспринимала всерьез дядино намерение отослать меня в Бразилию. Но это откровенная ложь! Не сомневаюсь, прислуга подтвердит под присягой, что в тот момент мама была серьезной, как никогда. Но ты же знаешь маму! Она искренне верит, что все произошло именно так, как ей представлялось, и в результате начинает сочинять идиотские небылицы. Но даже младенец увидит их фальшивость.

– Ты прав. Но вряд ли полицейские верят, что мама убила тетю Харриет ради того, чтобы завладеть домом.

Гай стукнул ладонью по столу:

– Да не будь же такой тупоголовой! Неужели забыла, что дядя выделил две тысячи фунтов ежегодно на содержание дома? Ну, по завещанию распоряжаться ими должна не тетя Харриет, однако этой суммы хватало на все. А когда тетя Харриет умерла, денег стало более чем достаточно. Теперь понимаешь?

– Нет, не понимаю, – покачала головой Стелла. – Тетя не имела права тратить эти деньги по своему усмотрению.

– Спасибо, что объяснила. Я и сам прекрасно знаю, как обстоит дело. Опекуны должны платить проценты, налоги и все прочее, но остаток каждый квартал поступает в банк, и если он не превышается, то его можно тратить как захочешь. Никто не вправе указывать, как именно.

– Да. Теперь вижу, – согласилась Стелла. – Только разве могла мама, при всех ее недостатках, додуматься до подобных хитросплетений? Какая глупость!

– Наше мнение не имеет значения. Важно, как смотрит на дело полиция, – заметил Гай.

– Ну, полиция не станет так вот сразу арестовывать маму, – возразила Стелла. – Если бы она хотела убить тетю Харриет, то дождалась бы, когда заглохнет разбирательство с убийством дяди Грегори. То есть убивать ее сейчас – означает нарываться на крупные неприятности!

– Не согласен, – не унимался Гай. – Если мама отравила тетю Харриет, то, наверное, решила, что это безопасней сделать, пока полиция бродит в потемках и не может разобраться с убийством дяди Грегори. Здесь много людей попадает под подозрение. А если ждать дольше, она останется единственной подозреваемой. Что-то в этом роде вполне могло прийти ей в голову.

– Какой ужас! – содрогнулась Стелла. – Ради бога, замолчи, Гай! А как насчет человека, о котором рассказал Рэндол. Не помню, как его имя.

– Какой еще человек? А, полный вздор! Похоже, Рэндол в очередной раз решил пошутить.

– Нет, он говорил серьезно.

– Если и так, не вижу никакой связи между ним и смертью тети Харриет.

– Да, – тяжело вздохнула Стелла. – И Рэндол считает так же. – Она бросила взгляд в сторону двери, ведущей в библиотеку. – Сколько времени мама сидит взаперти с полицейскими?

– Минут двадцать. – Гай снова забегал по коридору. – Не понимаю я маму! Обычно она не дает воли чувствам. По крайней мере, когда убили дядю, она вела себя сдержанно. А сейчас мама в полном замешательстве. Сама не своя. Я ее просто не узнаю!

– В такой ситуации любой потеряет голову.

– Господи, хоть бы перестала твердить на каждом шагу, как ей не хватает тети Харриет и как тяжело она переживает утрату! – воскликнул с раздражением Гай. – Все это насквозь фальшиво!

Стелла на мгновение задумалась:

– А знаешь, я не уверена, что мама притворяется. Возможно, она и правда скучает по тете Харриет.

Гай в изумлении уставился на сестру.

– Да они грызлись, как кошка с собакой!

– Да, знаю. И в то же время они так привыкли друг к другу и часто действовали сообща, выступая против дяди или тети Гертруды. Если одна заболевала, другая тут же приходила на помощь.

– Лучше бы они этого не делали! – с многозначительным видом заметил Гай. – Черт возьми, зачем мама напоила тетю своим лекарством вместо того, чтобы послать за врачом! И с какой радости запретила заходить к ней в комнату? Все слуги утверждают, она приказала не тревожить тетю Харриет. А сегодня выяснилось, что в то утро мама даже не позволила Мэри подмести пол на лестничной площадке.

– Любой на ее месте поступил бы точно так, – настаивала Стелла. – Тетя сказала, что хочет спать, и, естественно, мама запретила Мэри подметать пол рядом с ее спальней.

Гай хотел что-то ответить, но не успел. Дверь в библиотеку открылась, и на пороге, держась за дверную ручку, появилась миссис Мэтьюс.

– Стелла, подойди ко мне, – произнесла она слабым голосом.

Брат и сестра бросились к матери, Стелла обняла ее за талию и принялась успокаивать:

– Все хорошо, мама. Я здесь, рядом. Ну, что случилось?

Миссис Мэтьюс провела дочь в библиотеку.

– Милое дитя, хочу, чтобы ты восстановила события прошедших дней и рассказала суперинтенданту все как было. Помнишь, когда несчастной Харриет сделалось плохо, мы с тобой обсуждали, стоит ли вызывать доктора Филдинга?

– Конечно, помню, – не моргнув глазом, выпалила Стелла, хотя в памяти отчетливо запечатлелась картина, как мать заявляет о том, что посылать за врачом нет необходимости. Она посмотрела на Ханнасайда и отважно встретилась с его пытливым взглядом. – Мне тоже показалось, что вызывать врача не стоит.

Ханнасайд не ответил девушке и снова обратился к ее матери:

– Миссис Мэтьюс, зря стараетесь. Вы не послали за доктором, хотя женщина с вашим опытом должна понимать, что мисс Мэтьюс было действительно плохо.

Стелла почувствовала, как пальцы матери вцепились ей в руку.

– Но никаких тревожных признаков я не заметила! – дрожащим голосом возразила Зои. – Я знала, что Харриет нездоровится, и не оставила без внимания болезненный цвет лица, но решила, что это результат острого расстройства пищеварения. И вообще, она никогда не отличалась хорошим цветом лица, никогда!

– Миссис Мэтьюс, у вашей золовки наверняка присутствовали и другие симптомы, помимо вышеупомянутых. Разве она не жаловалась на судороги, онемение рук и даже на озноб и неестественный холод конечностей?

– Не помню, чтобы она упоминала что-нибудь кроме тошноты и головокружения. Возможно, она и жаловалась на озноб, но я это предвидела и принесла бутыль с горячей водой.

– Тем не менее, – продолжил свою мысль Ханнасайд, – когда мисс Мэтьюс проходила к себе в спальню, ее встретил дворецкий и был поражен ее внешним видом. По словам мистера Бичера, ваша золовка задыхалась, как после быстрого бега.

– Мало ли что он болтает! – презрительно рассмеялся Гай. – Прислуга готова придумать любую небылицу, лишь бы вызвать сенсацию!

– Если он и выдумывает, мистер Мэтьюс, то такое странное совпадение все равно настораживает. Ведь одышка является одним из симптомов, характерных для отравления никотином. А вы не заметили, что мисс Мэтьюс задыхается?