Таита снял сандалии и положил в корзину. Затем вставил факел в трещину боковой стены, чтобы хоть немного рассеять мрак в колодце. Ручку корзины надел через плечо, взялся за веревку и повис над пропастью. На веревке через определенные промежутки были завязаны узлы, непрочная опора для рук и босых ног. Таита начал спуск, перемещая вначале ступни, потом руки. Он знал, каким долгим и трудным будет путь, и двигался осторожно, по временам делая перерывы, чтобы отдохнуть и отдышаться.

Вскоре его мышцы начали дрожать, руки и ноги устали. Он не позволил себе остановиться. Свет факела, оставленного в пещере, превратился в слабое далекое мерцание. Теперь Таита спускался в полной темноте, но из воспоминаний Эос он знал дорогу. Мышцы правой ноги свела судорога, боль была нестерпимая, но Таита закрыл перед ней сознание. Пальцы скрючились и онемели. Он знал, что они кровоточат: капли падали на его обращенное кверху лицо, – и упрямо заставлял их разжиматься и вновь сжимать веревку.

Вниз, вниз; пути не было конца, и Таита понял, что больше не выдержит. Он неподвижно повис в темноте, обливаясь потом, не способный переменить положение на раскачивающейся веревке. Темнота душила его. Он чувствовал, как слабеют пальцы, скользкие от крови.

– Менсаар! – произнес он слово власти. – Кидаш! Нкубе!

И в тот же миг его ноги стали послушными, хватка окрепла. Но все же он не мог заставить измученное тело передвинуться к следующему узлу.

– Таита! Милый Таита! Отзовись!

Голос Фенн прозвучал так громко и четко, словно она висела рядом с ним в темноте. Перед глазами Таиты вспыхнул ее духовный знак – тонкие очертания водяной лилии. Она снова с ним. Он миновал участок, где еще сохранялась астральная власть ослабевшей ведьмы.

– Фенн! – бросил он в эфир отчаянный призыв.

– О, слава милосердной матери Исиде! – отозвалась Фенн. – Я думала, что опоздала. Я чувствовала твое отчаянное напряжение. Теперь я соединю свои силы с твоими, как ты учил меня.

Таита почувствовал, как перестают дрожать ноги, в них возвращается сила. Он снял ступни с узла и, повиснув на руках, вытянул в сторону дна пальцы ног. Пропасть тянула его вниз, он вращался на веревке.

– Будь сильным, Таита. Я с тобой, – призывала Фенн.

Он ногами нащупал узел и перехватил веревку. С самого начала он считал узлы и знал, что до конца веревки их осталось двадцать.

– Давай, Таита! Ради нас обоих не останавливайся! Без тебя я ничто. Ты должен выдержать, – упрашивала Фенн.

Таита чувствовал теплые астральные волны прибывающих сил.

– Девятнадцать… Восемнадцать…

Узлы обдирали ему окровавленные ладони и пальцы, а он продолжал считать.

– У тебя достаточно сил и решимости, – шептала Фенн в его сознании. – Я рядом. Я часть тебя. Сделай это ради нас. Ради моей любви к тебе. Ты мой отец и мой друг. Я вернулась к тебе, только к тебе. Не оставляй меня больше.

– Девять… Восемь… Семь… – считал Таита.

– Ты становишься сильней, – негромко сказала Фенн. – Я чувствую. Мы вместе пройдем через это.

– Три… Два… Один…

Таита попытался ступней нащупать опору. Но под его ногами была только пустота. Он достиг конца веревки. Таита перевел дух, разжал руки и упал. Дыхание у него перехватило. Неожиданно он обеими ногами ударился о дно. Ноги подогнулись, и он растянулся, как птенец, выпавший из гнезда. Он лежал на животе, всхлипывая от усталости и облегчения, слишком слабый, даже чтобы сесть.

– Ты в порядке, Таита? Ты еще со мной? Ты меня слышишь?

– Слышу, – ответил он садясь. – В данный момент я в безопасности. Без тебя все было бы иначе. Твоя сила вооружила меня. А теперь мне пора идти дальше. Слушай мой призыв. Ты несомненно понадобишься мне снова.

– Помни, я люблю тебя, – произнесла Фенн, и ощущение ее присутствия исчезло. Таита снова был один в темноте. Порывшись в корзине, он отыскал глиняный сосуд с огнем. Раздул угли и зажег новый факел. Поднял высоко над головой и при его свете осмотрелся.

Он сидел на узком деревянном мостике, проходящем вдоль крутой стены слева от Таиты и прикрепленном к ней бронзовыми болтами, вставленными в отверстия, просверленные в этой стене. С другой стороны зияла темная пустота. Слабый свет факела не достигал дна. Таита подполз к краю мостика и заглянул вниз. Под ним простиралась бездонная тьма, и он знал, что она тянется до самых недр земли, до преисподней, из которой вышла Эос.

Таита немного отдохнул. Его мучила страшная жажда, но пить было нечего. Таита подавил это стремление силой разума, прогнал усталость, достал из корзины сандалии и обулся: его ступни были в кровь стерты веревкой. Наконец он встал и захромал по узкому мостику. От пропасти слева его не отгораживали никакие перила, а темнота внизу тянула к себе с гипнотической силой, которой трудно было противиться. Таита шел медленно и осторожно, осмотрительно делая каждый шаг.

Мысленно он видел, как Эос бежит по этому мостику – легко, как ребенок по лугу, – как взлетает по веревке с узлами, возвращаясь в свой расположенный высоко наверху скальный лабиринт, как держит факел в крепких белых зубах, и сознавал, что у него самого едва хватает сил идти по ровному мостику.

Но вот мостик сменился грубо обработанным камнем. Таита дошел до карниза в каменной стене, столь узким, что едва хватало места для ног, и уходившего вниз так круто, что приходилось держаться за стену, чтобы не упасть.

Карниз казался бесконечным. Таите потребовалось все самообладание, чтобы не запаниковать. Спустившись по этому карнизу на несколько сотен локтей, он добрался до глубокой расщелины. Через нее он проник в другой туннель. Здесь ему снова пришлось отдохнуть. Он вставил факел в углубление, специально проделанное в скале; стена над этим углубление почернела, закопченная бесчисленными факелами, которые горели здесь раньше. Таита закрыл лицо руками, зажмурился и размеренно, ровно дышал, пока не замедлилось биение сердца. Факел прогорал и начал коптить. Таита зажег от его гаснущего огня последний факел и начал спускаться по туннелю. Спуск оказался еще более крутым, чем по карнизу. Наконец туннель превратился в каменную лестницу, по спирали уходящую вниз. За многие столетия ноги Эос так отполировали ступеньки, что они стали ровными и гладкими.

Таита знал, нутро горы представляет собой настоящий лабиринт вулканических трещин и отверстий. Камень был горячим на ощупь, его подогревала кипящая лава. Воздух стал душным и спертым, словно в кузнице, где жгут уголь.

Наконец Таита добрался до долгожданной развилки в туннеле. Главный коридор уходил прямо вниз, а меньшая ветвь резко сворачивала в сторону. Таита без колебаний выбрал более узкое отверстие. Здесь поверхность была грубой, но почти ровной. Он повернул еще несколько раз, и в конце концов оказался в другой пещере, освещенной красноватым, словно из печи, пламенем. Но даже этот колеблющийся свет не мог пронизать все огромное подземное пространство. Таита посмотрел вниз и увидел, что опять стоит на краю глубокого кратера. Далеко внизу под ним кипело озеро огненной лавы. Ее поверхность, клокочущая и пузырящаяся, то и дело взметала вверх фонтаны расплавленного камня и искр. Жар так ударил в лицо, что Таите пришлось закрыться руками.