действовать. Хоть тут время я и выиграл, в другом я его нещадно транжирил. Теперь мне удалось взять себя в руки.

Бумагу и перо мне выдал Эйлерт. Кольцо для оттиска у меня и так всегда с собой. Тоже, кстати, отец настоял, чтобы я приучился и венец этот чёртов, и ключ, и некоторые кольца с собой таскать. Сам я не люблю эти побрякушки, но положение, как говорится, обязывает. Пока дал инструкции Вилфреду, пока он с письмом к совету магов ушёл за Олафом, пока я давал инструкции волкам, вновь ребенок попытался добежать и обнять кадавра. Кажется, это была последняя капля.

— Всемир, мертвецов я сейчас выведу на кладбище и отпущу. Прощайтесь, хороните… Или сожгите… В общем, делайте как ваш обычай велит…

Он мне ещё что-то говорил… Но я не помню. Какое же облегчение, что я, наконец, перестал и держать! Меня даже потряхивать начало, я руки на груди скрестил, чтобы дрожь унять. Вероятно, староста расценил этот жест как-то по-своему, поскольку встревожился и замолчал. Но мне уже было не до него.

Как только на пост заступил Олаф, я увёл из костёла первого селянина. Предупредил во всеуслышание о всех возможных последствиях действий, которые я могу расценить враждебно, и повёл…

Как же я дергался! Нет, я осознавал, что человек, шедший передо мной обречен в случае, если выкинет какой-нибудь финт, в особенности, если это будет касаться брата. Тогда уже меня сомнения гложить бы не стали. Но тут я удаляюсь от целого скопища людей и волков, и не оставляю ни одного надзирающего, с которым бы имел ментальную связь! Я тогда еще подумал, что надо б найти какой-то иной, менее энергозатратный способ наблюдения… Но это всё потом.

Я, честно, пытался заглушить паранойю и мыслить разумно. Всё-таки Олаф уже сто раз доказывал, что он Джастину друг. И его стая к нему чуть ли не как к батьке родному относится — не должно быть проблем. Вроде и люди всё поняли, и даже сами помощь предложили… Да и что они сделать-то смогут? Сбежать? Вступить в схватку с волками? Объединиться с волками против меня? Убить Олафа?

Мы уже почти дошли до лаборатории, когда я об этом подумал. Вот, бес его, вовремя… Надо было хоть парочку кадавров всё же оставить. Но Кэйа внутри. Людей же они не тронут? Хотя, кого я обманываю? Не трогал бы человек человека — не случались бы между ними войны и смертоубийства, не говоря уже о всем прочем. Но поворачивать было поздновато. Да и Джастин вот-вот мог уже проснуться.

Первую «жертву» я провел в ледник второпях. Даже не вспомнил о том, что человеку там холодно. Зато спускал его в подземелье почти в бессознательном состоянии — чтобы дорогу гарантированно не запомнил. И когда кровь переливал, всё время был как на иголках. Надо отдать мужику должное — держал лицо и даже лишнего по сторонам не глазел. Правда, когда приводил второго, я уже убрал из ледника колбу со светом. Зато вспомнил про тёплую одежду, и второй хотя бы не замерз. Мда…

В общем, первого я оставил, погрузив в сон, отогреваться на кухне — всё равно на ватных после кровопотери ногах быстро не походишь, а я торопился назад. Свежая кровь телу Джастина понравилась явно больше, чем остывшая из кувшинов. Собственно, не удивительно — мне самому тоже больше нравится, что говорится, с куста… Это я к чему — кончики чёрной сетки сосудов посветлели и несколько истончились. Этого было еще недостаточно, чтобы говорить об исцелении, но хотя бы у процесса распространения заразы начался регресс.

В церкви было всё спокойно. Правда, расслабиться мне это не помогло. Да и люди переполошились, не увидев со мной первого добровольца. Я не стал ничего изобретать, с порога успокоил, что тот цел и отсыпается… В общем, я заметил на подоконнике дохлую муху. Не бог весть что, но в качестве ушей сходится. Не в смысле обычных ушей — у мух все же организм устроен иначе. Но это мертвечина, к которой можно было привязать тонкую энергетическую нить на постоянную прослушку. Будет постоянно галдеть в голове — как с человеческими кадаврами приглушить не удастся… Но все же это было лучше, чем ничего.

На втором добровольце регенерация Джастина вроде бы запустилась. Медленно. Ну очень медленно… Ничего, скоро уже освободится Октавио, и получится её подстегнуть. Увы, на поврежденном разуме это пока никак не отражается. Но я в любом случае уже отправил Вилфреда на пегасе к магам, так что… Остается дождаться их ответа.

Ну и, собственно, когда я повел второго, велел откопать Мавку. Флаум уже безуспешно искал след сатира… Уверен, что рогатый пропал не просто так. Может быть он, конечно, утоп в болоте, поскольку след обрывается там рядом, но странно…

На третьем добровольце сделал небольшую перестановку. Кэйю с дочерью и двух волков отправил к Силавии и отсыпающимся донорам. Теперь в моем мозгу появилось ещё две нити. От засушенного паука на шкафу в комнате Олафа и от прихлопнутой моли на кухне. Благо, от этих двух более-менее тихо, иначе совсем бы крыша поехала, наверное. Люди в церкви затеяли склоку на почве всего происходящего, что тоже вполне понятно и ожидаемо. Но Всемир с Эйлертом и Олафом уговорили их успокоиться и подождать. И, судя по всему, селяне начали готовиться ко сну, так что вскоре мне стало ещё чуть легче. Если так и дальше пойдет, и никто заразу не подхватил, вскоре отпущу всех по домам. Наверное. Сначала разберусь с Джастином.

С каждым последующими добровольцами было и проще, и сложнее одновременно. Они были спокойны… Но это как подбрасывать монетку, и все время выпадает «решка». И кажется с каждым последующим броском, что ну в этот-то раз точно она перевернется на другую сторону. Я-то понимаю, что это ошибка восприятия… Но все равно весь издергался. Я в жизни столько мыслей за раз не читал, как в этот день! Как же я вымотался… Но в кой-то веки моя мнительность оказалась мне же на руку — Итернитас в итоге мной же наелся. И отпустил.

И я понял, что обессилен. Энергии в весселе достаточно… Но моральных и физических сил уже не осталось. Чёрная паутина у Джастина медленно, но верно стала отступать, так что я решил сделать перерыв и немного привести мысли в порядок. И мне необходимо поспать. Сейчас поговорю с Мавкой и спущусь обратно в ледник. Флаум меня разбудит в случае чего…