И вот когда воспрянувшие после шока «хоббиты» начали активно выстраивать мощную оборону, угроза вдруг исчезла. Как исчезает мыльный пузырь. Вот он есть – и вот его больше нет. Даже брызг не осталось. И снова чистое небо не несет в себе никаких скрытых и явных угроз. Можно снова без страха взирать на чистые спектральные цвета волокон газовых туманностей, мохнатые комья света новорожденных голубых звезд, пробивающих своим излучением окружающие их туманности – останки творения.

Ужас, висевший над всеми, медленно рассасывался в звездных просторах, и только дальние отголоски в виде обрывков сообщений, по-прежнему несущихся среди звезд, долетали до выживших. И в этих обрывках все еще было много печали.

Псевдоарахниды резко остановились и вообще убрались из чужих пространств. Сейчас они залечивают раны от столкновения с Йос, от вызванной ею катастрофы. И, по их же уверениям, воевать еще с кем-либо не собираются.

Йос же как планета перестала существовать.

Вместе с ней погибла и часть десанта с «Пегаса», не успевшая уйти из-под удара Къери. Но остались те, кого, как кукушки, подменили Ирби, – и теперь они были в составе экипажа «Пегаса». Как пассажиры. Они все изъявили желание отправиться туда, откуда пришел корабль, – на Каллисто. В выжившие йосовские колонии уходить не пожелали, и это было их право.

Неизвестно, по какому еще критерию ирби отбирали кандидатов на замену. Но внезапно оказалось, что отбирали они не обычных людей. А людей, действительно серьезно отличающихся от общей, стремительно загнивающей массы населения Йос. Многим из них было больно от столкновения с этой самой гнилью, они не принимали ее, сами оставаясь чистыми. Однако у психоскульпторов «Пегаса» резко прибавилось работы.

Бывших жителей Йос объединяло одно качество, ускользавшее как от восприятия тех, кто был когда-то их соседями и друзьями, так зачастую и от каллистян. От первых это качество ускользало по той причине, что было слишком чуждо для них. От вторых, наоборот, потому что являлось слишком привычным. И это качество можно было выразить фразой: «У них крылья в душе». Те самые крылья, что поднимают ввысь. То, что по настоящему делает человека человеком – разумным существом Вселенной, а не свиньей, зарывшейся по самые уши в корыто отрубей и не видящее, да и не способное увидеть звезд над головой.

Хотел ли бы кто-нибудь из выживших «возродить американскую нацию и культуру»? Таких не оказалось. Поэтому Джонни так и остался последним из американцев.

Даже те, кого он знал, затерялись в безднах пространства. Корабли, ушедшие на планету эвакуации, еще долго будут пробираться по подвалам Вселенной, через Великое Ничто до цели. По самым скромным прикидкам, им еще, как минимум, год предстояло туда лететь. И перехватить их было либо уже невозможно, либо бессмысленно. Даже если они, невзирая на несовершенство приемников, каким-то чудом поймают короткое послание, рассылаемое выжившими цивилизациями местного кластера, большинству все равно не останется другого выхода, кроме как идти вперед. На обратный путь кораблям просто не хватит топлива.

Вот так и развела судьба Джонни с последней из тех, кого он знал, с кем учился, кого когда-то любил, кто его бросил и увлекся очень яркой и, как впоследствии оказалось, запредельно необычной личностью. Карменсита Ибаньес вела свой звездолет, свой «Индевор», туда, где она обретет новую Родину. Уже навсегда. И так же, как Джонни, потеряв то, что всей душой жаждала «получить в собственность». Карменсита перехитрила всех. И себя, и даже экипаж «Катти Сарк». Ее скачки в гипере запутали даже совершенный звездолет – подарок Силы. «Индевор» не смогли догнать. Не успели.

Возможно, там, на той самой планете, она до конца своих дней будет с тоской смотреть на далекие звезды, ставшие для беглецов недосягаемыми. Звезды, подарившие ей все и отобравшие почти все. Ей можно было только пожелать найти свое утешение.

Но Карменсите было все-таки легче, чем бедному Джонни. Она была среди своих, в отличие от капрала, которого, по большому счету, никто из местных бы не принял. Ему осталось только идти туда, куда летит фантастический звездолет с Каллисто, прибывший из жуткой звездной дали, от тех, кого его же предки в свое время чуть не убили. Тем не менее Джонни уже не был одинок. К нему прицепилось сразу несколько ученых социоинженеров «Пегаса», и друзей у бывшего капрала прибавилось. Даже Сергей Сотников, сохранивший почти всю память Диего Гонсалеса, не держал на него зла.

Правда, про самого Диего Гонсалеса сказать этого было нельзя. Тот, поднявшись из анабиоза и сохранив свой прежний возраст, до сих пор волком смотрел на очень повзрослевшего Джонни. Тому от этого было только еще более неуютно, но деваться было некуда. Именно здесь он был среди людей, которые его хоть как-то, но принимали. На выжившие колонии ему дорога была закрыта. По понятной причине. Там не желали видеть ни единого «гринго».

Родители же Диего, бывшие фермерами, да так ими и оставшиеся, бродили между каллистян, «хоббитов», ирби, воспринимая все с ними случившиеся как сказку, сон. Сказочный сон, который то ли воплотился в реальность, то ли просто не желает заканчиваться. Они даже ящеров ирби перестали бояться и теперь воспринимали их как нечто само собой разумеющееся.

Возможно, этому в немалой степени способствовало то, что у ирби была богатая гамма эмоций и мимики. Уже этим они очень быстро расположили к себе этих простоватых людей. Те видели, что ирби не только не звери, но еще и очень доброжелательно к ним настроенные существа. А это для них всегда было главным – не внешность, а сущность.

* * *

Особенно интересной оказалась встреча семейства Сингх с Ситарой. Гита и Ситара очень долго всматривались друг в друга. Настороженно. Даже с некоторым страхом. Обе знали друг о друге слишком много. Особенно Ситара, получившая в свое время память Гиты. Всем, кого подменяли, после пробуждения рассказали, что произошло, для чего их подменили и кем. Со всеми обстоятельствами и перипетиями попытки спасти цивилизацию Йос, с описанием судьбы тех, кто подменил.

На первой встрече с этим семейством Ситаре было несколько боязно и неуютно. Она не могла предположить заранее их реакции на то, что перед ними стоит девушка, заменявшая их дочь на Йос, имеющая значительную часть памяти Гиты и ставшая, наверное, даже ближе, чем сестра-близнец.

Технологию, примененную ирби для внедрения, семейство Сингх осуждало. Но разумом понимало, что такой вариант внедрения был наиболее близок к успеху. Одно время индусы даже воспринимали ирби, как неких воров душ, но и с этим смирились. Ведь те сделали это не из корыстных или иных недобрых побуждений, а хотели спасти всех. Да и глава семейства, как потомственный военный, сознавал, что на войне приходится чем-то жертвовать. В данном случае, чтобы постараться спасти миллиарды людей, пожертвовали частью его гордости. Его самости. То, что удалось спасти очень многих, уже извиняло тех, кто поступил с ними вот так странно.

Также в глазах подмененных извиняло Ситару и то, что по их канонам она повела себя выше всяческих похвал, став героем и не посрамив чести семейства Сингх, от имени которого тогда действовала.