не пропустить поздравительную речь, но стоило мне оказаться в толпе, как парень в красочном костюме шута звонко махнул колокольчиками на голове и мимоходом вручил мне уже знакомый кулон на вощеном шнуре.

Это какой-то инструмент?

Не похоже, скорее маленький накопитель магии.

Накопитель? У каждого?

Они не больше ногтя и без наложенных чар, возможно, их делали из остатков основного производства. Много сил они не дадут, но для людей без дара станут возможностью сделать светляк, получить искру для поленьев или залечить мелкий порез. Ничего особенного, но вполне подходит для приятного знака внимания.

Тем не менее меня слегка поражают масштабы. Неужели Кейн весь год собирал «обрезки»?

Почему бы и нет? Возможно, в другое время они продаются за бесценок.

Протиснувшись к наиболее свободному краю площади, я огляделась в поисках хотя бы одного знакомого лица, но в пестром многообразии форм, цветов и украшений внимание размывалось и тонуло, как среди безумного калейдоскопа. На всей огромной территории в центре столицы, между торговыми улицами и главным храмом, расположилась не просто ярмарка, а настоящий палаточный городок, подобный аккуратному, но сложному лабиринту. В мелких лавках и магазинчиках можно было купить дешевые безделушки или сладости, пряное вино или симпатичный платок ручной работы втридорога, получить шарж от местного художника или с помощью дротиков выбить себе мягкого медведя. Но всё это и близко не стояло в сравнении с самой главной галереей под цирковым шатром, возвышающимся прямо за сценой.

Где-то рядом резко грянул оркестр, на деревянный помост, устланный красным ковром и украшенный тяжелыми золотыми занавесями на столбах, вышел Аластор, приветствуя гостей ярмарки широкой озорной улыбкой. На его дорогом кремовом костюме не нашлось кристалла, но зато в трости под крепкой ладонью ясно угадывался набалдашник из яркого округлого камня, светящегося мягко и размеренно, словно крохотная звезда.

— Благодарю за посещение моего скромного праздника и надеюсь, вы все замечательно проведете время, достойно отметив силу и свет нашего славного, восходящего солнца!

Толпа грянула аплодисментами и Аластор, словно покорный слуга народа, вежливо поклонился в ответ. Не задерживаясь больше на сцене, он сошел, давая возможность Авреллиану произнести свою речь. Король же, состроив самое серьезное выражение лица, одним взглядом успокоил людей, пока за ним на помост выходили оба начальника охраны, Мирра, Марк и Уна. Все в праздничных нарядах, сверкающие так, что на солнечном свету глазам становилось больно, а дух перехватывало от красоты и сложности платьев на первых «леди» страны.

— Я рад вас приветствовать на празднике весеннего равноденствия…

Авель выглядел настолько торжественно и строго, что я на мгновение потерялась, чуть не приняв его за кого-то другого. В расшитом серебром костюме и алмазной короне, с коротким плащом на одно плечо, он смотрел на людей так, словно правил уже целый век и мысленно отделял себя от присутствующих. Не человек, но еще и не божество, и, надо сказать честно, что-то знакомое прослеживалось в этом поведении, что-то определенно от Ньярла.

Каину таких особенностей точно не досталось, даже будучи отрешенным и закрытым, он никогда не казался чуждым для своих подданных, понимая их чуть ли не больше, чем они сами понимали себя.

Авелю досталась часть моей искры.

Думаешь это из-за магии?

Отчасти, мне кажется, когда ты пытаешься отстоять себя, то выглядишь также странно для остальных.

Возможно, но у меня на это всё же иные причины.

Заметив движение за спиной Авреллиана, я обратила внимание на Уну, взглядом устремившуюся куда-то в толпу. Ей со сцены было намного больше видно, чем мне, и, проследив за направлением, я неожиданно узнала среди гуляк знакомую каштановую голову, чуть возвышающуюся над остальными. Двинувшись в его сторону, я постаралась как можно аккуратнее лавировать среди людей, боясь отдавить кому-то ногу или ткнуть локтем, но уже на половине пути на меня вдруг завалился изрядно раскрасневшийся мужчина, попятившийся в самый неудобный момент. Едва увернувшись от него, я споткнулась сама, угодив в чьи-то крепкие руки, за спиной послышался знакомый вкрадчивый голос.

— Ожидал вас встретить здесь, леди Серафина.

— Простите?

Прежде чем я развернулась к говорившему, его хватка на плече стала ощутимо болезненной. На голову будто вылили ведро ледяной воды, заставив в ужасе оцепенеть. Запоздало сознание отметило, что мне не стоит дергаться и уж тем более пытаться пройти к Моргану. Не хватало, чтобы на него вновь пало внимание этого человека.

— Что вам опять нужно? Еще одна вещь?

— Немного послушания.

Его дыхание было совсем близко, касалось волос и щекотало кожу, отзываясь в моей груди волной отвращения и брезгливости. Выпивоха, оказавший мне медвежью услугу, ушел в сторону каналов на негнущихся ногах, но запах алкоголя остался легким неприятным флёром вместе со мной, и я честно винила в этом незнакомца, пока Габриэль в очередной раз не открыл рот. Он определенно еще не был пьян, но пропустил как минимум бокал вина, прежде чем прийти на площадь. Казалось бы, какая мелочь, но в моих глазах она усугубила ситуацию в десятки раз, особенно когда чужой нос вновь уткнулся в мою прическу.

— Могли бы постыдиться своих прихожан, что будет, если я сейчас подниму шум?

— По приказу своего архиепископа они готовы будут растерзать вас раньше, чем мой племянник сойдет со сцены.

Чувствуя, как горло вмиг сдавило спазмом, я подняла взгляд, стараясь представить, как много людей откликнется на этот приказ. Габриэль выпрямился, приняв приличный вид, но только для того, чтобы поздороваться с кем-то прохожим. Человек прошел мимо, улыбаясь архиепископу, и получил вежливую улыбку в ответ. На меня не обратили внимания,

С тех же успехом можно было кричать во всю глотку в толпе, и никто даже головы не повернет, как тогда при аварии посередь города, с перевернутой машиной и десятками рабочих, исчезнувших в мгновение ока.

Никто ничего не видел, никто ничего не замечает, если ты не светлый.

К глазам отчаянно подступали слёзы, но я упрямо поджала губы, ощущая себя холодной каменной статуей, Габриэль не дождется от меня никаких эмоций, кроме ненависти и искреннего презрения. Даже когда его лицо так близко к моему, а губы почти коснулись шеи.

Интересно, если я прочитаю стихи Цветаевой ему, это подействует? Хотя бы немного, хотя бы ненадолго, пока в руках не окажется что-то острое, чтобы выполнить моё наставление.

На сцене снова показалось какое-то движение. Сморгнув пелену перед глазами, я встретилась взглядом с Джером, он сжал зубы так, что желваки заиграли на скулах. Останься у него любимая зубочистка во рту, он бы всю ее сжевал и выплюнул, но едва ли это