— Но, по крайней мере, говорят по-английски, — решительно парировал отец Фионы.

Барри сказал, что он учит итальянский с определенной целью. Теперь, оказавшись в Италии, он может заказывать в ресторанах еду, общаться с полицейскими или с врачами, если угодит в больницу, а также сумеет ориентироваться в автобусном расписании.

— А что я вам говорил! — торжествующе вскричал отец Фионы. — Если они учат вас таким вещам — полиция, больница и все такое, — значит, Италия действительно опасное место!

— А сколько стоит одноместный номер? — спросила мать.

— Пять фунтов за ночь, — ответила Фиона.

— Девять фунтов за ночь, — одновременно с ней выпалил Барри, и молодые люди в замешательстве воззрились друг на друга. — Видите ли… э-э-э… с мужчин они берут больше, — попытался выкрутиться бедняга.

— Это почему же? — подозрительно посмотрел на него отец Фионы.

— Ну-у, уж такие они… итальянцы. Они считают, что номер для мужчины должен быть больше по размеру — для одежды, багажа… ну, и так далее.

— А вам не кажется, что у женщин багажа и нарядов обычно бывает гораздо больше, чем у мужчин? — спросила мать Фионы. Что это за петух, с которым связалась ее дочь? Разве нормальному мужчине нужен большой номер, в котором поместились бы его наряды?

— Да, конечно, вы правы, — проговорил Барри. — То же самое сказала бы и моя мать. Кстати, она мечтает встретиться и познакомиться с вами.

— С какой это стати? — спросила мать Фионы.

На этот вопрос ответа у Барри не было, поэтому он выпалил первое, что пришло в голову:

— Она любит знакомиться с людьми.

— Ну, Бог ей в помощь, — пробурчал отец Фионы.

— Как будет по-итальянски «Удачи, папа»? — спросила Грания в ночь накануне viaggio.

— In bосса al lupo, Papa.

Грания повторила эту фразу. Они сидели в его кабинете, на столе были разложены справочники и путеводители по Италии. Во время viaggio всем этим буклетам надлежало находиться в кейсе, который Эйдан Данн не выпустит из рук на протяжении всего путешествия. Он был бы готов смириться с потерей всего своего багажа, но только не этого кейса.

— Мама сегодня работает? — словно невзначай спросила Грания.

— Наверное, да, — ответил он.

— Ты наденешь смокинг на нашу свадьбу? — спросила Грания, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более непринужденно.

— Конечно. И, кстати, ты ведь знаешь, мы бы хотели, чтобы ваша свадьба состоялась здесь, у нас в доме.

— Да, папа, знаю, но мы хотели бы устроить ее в пабе.

— Я всегда думал, что твоя свадьба состоится здесь, и я все оплачу.

— Ты и так платишь. И за огромный свадебный торт, и за шампанское. Разве этого недостаточно?

— Надеюсь, что да.

— Более чем достаточно! Послушай, а ты, мне кажется, нервничаешь накануне этой вашей поездки?

— Немножко. Вдруг она не оправдает наших ожиданий, получится не такой удачной, как мы рассчитываем и обещаем нашим ученикам! Курсы итальянского обернулись настоящим триумфом, и мне будет горько до слез, если завершающий этап закончится фиаско.

— Этого не случится, папа, все будет отлично! Жаль, что не могу поехать вместе с вами.

— Я тоже об этом жалею, детка.

И никто из них двоих не обмолвился ни словом о том, что в эту поездку не едет Нелл Данн, мать Грании и жена Эйдана Данна, с которой он прожил четверть века. Ее не пригласили, и это осталось за рамками разговора.

Так удачно сложилось, что Джимми Салливану нужно было ехать в Нортсайд, поэтому он смог подвезти Синьору до аэропорта.

— Мы приехали слишком рано. Вам еще ждать и ждать, — сказал он.

— Я слишком сильно волнуюсь и не смогла бы усидеть дома. Мне не терпится отправиться в путь.

— Вы собираетесь поехать в тот городок, где жили, и навестить родных вашего мужа?

— Нет, Джимми, нет! Для этого у меня не будет времени.

— Жаль! Обидно проделать такой путь — до самой Италии — и не выкроить хотя бы пару дней, чтобы навестить старых друзей! Я думаю, ваши ученики с радостью отпустили бы вас на день или два.

— Нет, это слишком далеко — на самой южной оконечности Италии, на острове Сицилия.

— Значит, они даже не узнают о том, что вы были в Италии?

— Нет, не узнают.

— Ну что ж, коли не узнают, то и не обидятся. Хоть это хорошо.

— Вот именно. А мы со Сьюзи по возвращении расскажем вам все до мельчайших подробностей.

— Господи, я до сих пор вспоминаю свадьбу. Вам понравилось, Синьора?

— Не то слово! И не только мне, а и всем, кто на ней присутствовал.

— На нее ушло столько денег! Боюсь, мне придется отдавать долги до конца своих дней.

— Да ладно вам, Джимми, я видела, как вы радовались. У вас — только одна дочь, и люди будут вспоминать ее свадьбу еще очень долго.

— Наверное, вы правы. Хорошее перевешивает неприятности, — сказал мужчина, довольный своей щедростью. А затем добавил: — Надеюсь, Сьюзи и Лу все же не забудут вылезти из кровати, чтобы вовремя добраться до аэропорта.

— Ох уж, эти новобрачные… — дипломатично откликнулась Синьора.

Оставшись одна в аэропорту, Синьора нашла свободное кресло, села и вынула из сумки заранее приготовленные значки для каждого члена группы. На значках было написано «Виста дель Монте» — итальянский аналог английского Маунтенвью — и имя его владельца. Тут уж никто не потеряется. Если Бог все же существует, он будет рад, что эти люди посетят Вечный город, и не позволит никому из них пропасть, погибнуть или хоть как-то пострадать. А путешественников насчитывалось сорок два, включая саму Синьору и Эйдана Данна. Как раз столько, чтобы заполнить салон. «Интересно, кто приедет в аэропорт первым? — подумала она. — Лоренцо? А может быть, Эйдан?» Он обещал помочь ей с раздачей значков. Однако первой появилась Констанс.

— Здравствуйте, соседка! — весело сказала она, нацепляя значок. Предполагалось, что они с Синьорой будут жить в одном номере.

— А ведь вы, Констанс, вполне могли позволить себе отдельный номер, — сказала Синьора. Прежде как-то речь об этом не заходила.

— Да, но тогда мне не с кем было бы поболтать, а ведь это половина удовольствия от любого праздника.

Прежде чем Синьора успела ответить, она увидела и других прибывших. Из автобуса вышли сразу несколько человек. Они подошли к Синьоре и забрали свои значки.

— Слава Богу, что никто в Италии не узнает, каким болотом на самом деле является наша Маунтенвью, — проговорил Лу.

— Эй, Луиджи, будь справедлив. За последний год школа стала значительно лучше. — Эйдан имел в виду ремонт, покраску и новые навесы для велосипедов. Тони О'Брайен выполнил все, что обещал.