– С кем? О чем?!

– Вы передайте, там поймут.

Охранник пожал плечами и сказал в рацию примерно следующее: «Иосиф Мезенин, друзья, к какому-то Джессеру». На том конце раздалось шипение. «Понял, сейчас разберемся!».

Матвей привалился к одной из колонн. Антон молча смотрел вперед перед собою. Мне показалось, что он молится. Через минуту рация зашипела опять и оттуда раздалось: «Пропусти».

Охранник кивнул и указал нам головой на дальний конец коридора. Мы прошли, оглядываясь. Ничего интересного. Помпезные бронзовые люстры, поменьше чем в холле, но того же стиля. Серый ковролин. Черные высокие двери. Некоторые из них – полуоткрыты. Там – какие-то обычные люди за обычными компьютерами. В конце коридора нас встретил охранник, который нажал на кнопку, проследил, чтобы мы вошли в кабину лифта и затем, нажав еще одну кнопку, вышел. Мы поехали вниз одни.

Где-то через минуту лифт остановился. Я приготовился выходить, но двери не открывались.

– Вам не кажется, что пахнет газом? – спросил Матвей каким-то изменившимся голосом.

«Это наших глаз секрет или уже горчичный газ?», – успел вспомнить я Генделева и провалился.

Сначала мне показалось, что наступила вечность. Потом я понял, что для вечности все какое-то слишком коричневое. Я решил, что когда стану богом, обязательно перекрашу вечность в черный цвет.

I look inside my self

And see my heart is black

I see my red door

And I want it painted black

Maybe then I'll fade away

And not have to face the facts

It's not easy facing up

When your whole world is black…[116]

Потом я подумал, что думаю. А раз думаю, значит – живу. Привет Декарту. Значит, еще не вечность. Да и кто же запустит в моей голове Rolling Stones, если уже все кончилось?

Ну что ж… Кажется, я знаю, где я. И раз я опять попал в параллельный мир, надо бы выяснить что-нибудь новое и важное. Интересно, а как это тут делается?

Делалось тут это так. Для того, чтобы с кем-то поговорить, нужно было вызывать в сознании (подсознании) его образ. Хотя «вызывать» – громко сказано. Это все делалось так неуловимо. Легкие подрагивания ресниц. Небольшие указательные движения глаз. Еле заметный кивкок головы. Я немедленно попытался связаться с Химиком и вызвал его.

– Привет, сказал Химик! Как ты?

Он звучал не то грустно, не то отрешенно. Но мое появление его явно обрадовало.

– Пока нормально. А ты?

– Не очень…

– Как тут вообще? Плохо?

– Плохо.

– Всем?

– Почти. Мне – особенно.

– А почему тебе… Из-за… измены?

– Да.

– Тебя… тебя что… пытают?

– Ну… Да.

Химик явно не хотел говорить на эту тему.

– Чем?

– Здесь для каждого своя пытка.

– А для тебя – что?

– Одиночество. Они внушают мне, что я – один. Вообще. Во всей Вселенной.

Для человека, которого пытают, Химик выглядел слишком задумчивым.

– А как же тебе разрешили поговорить со мной?

Пауза.

– Сам удивляюсь. Наверно, потом они сделают так, что тебя никогда не было и все это мне пригрезилось.

– Послушай… – Мне даже в трипе было неудобно об этом спрашивать. – А ты, когда тебя посвящали во вторую степень, убивал ребенка?

– Символически. Этот обряд давно заменен. Сейчас закапывают куклу. Пластмассовую. Специально изготовленную. Все равно ужасно.

– Почему ты изменил им?

Опять пауза.

– Мне показалось, путь хатов – неверный путь.

– Потому что они воплощают зло?

– Так можно сказать, но это неточно. Просто у них – неверный путь.

– Что ты хотел от Окама?

– Совета. Просто совета. Он бы рассказал, чем я рискую. Я ведь не предполагал, что будет так плохо. Если бы он намекнул – я не уверен, что пошел бы до конца. Мне и этот-то шаг дался с таким трудом. Если б не Лиля… Знаешь, очень трудно изменить хатам, если ты уже хат.

– Вообще изменять нелегко. Если у тебя к этому нет склонности.

– Я имею в виду посвященных. Я уже знал, что другой мир существует. У меня был настоящий смысл жизни в этом мире.

– Вот теперь начинаю понимать. Ты – герой, Химик. Правда, герой. Без пафоса. Ты бросил свою компанию, когда она оказалась плохой.

– Ну вас-то я не бросил.

– А мы – хорошие. Чем мы можем тебе помочь?

– Найдите мою голову и похороните рядом с телом.

– А где она?

– Я не знаю. Спросите у них. Все. Мне пора.

– Подожди еще чуть-чуть. Как устроен параллельный мир? В географическом смысле. Точнее, в топографическом?

Химик задумался. Я огляделся. Все как обычно: стены, арки, закрытые пространства, катакомбы. Мне опять показалось, что нахожусь под землей.

– Он похож на амфитеатр. Земля – как сцена. А параллельный мир – вокруг. Вдоль тахионных линий.

Тахионы? Где-то я что-то про них слышал.

– Тахионы – это частицы с мнимой массой. Так, что при возведении ее в квадрат значение будет отрицательным. Параллельный мир построен из них, так как же как ваш мир построен из обычных фундаментальных частиц: кварков, лептонов и промежуточных бозонов.

– Прости, я запутался. С точки зрения космического тела, как устроен параллельный мир? У него есть реальные трехмерные координаты? Есть какая-то точка входа в него из нашего обычного мира?

– Вряд ли. Это бы нарушило принцип причинности. Здесь не работает суперсимметричная теория струн. И поэтому существуют какие-то энергетические приколы, связанные с нарушением единства пространства и времени.

– Но тем не менее, он расположен недалеко от Земли?

– Не пытайся воображать. Это невозможно себе представить. Как кварки.

– Кварки?

– Да. Если делишь вещество, то получаешь сначала молекулы, потом атомы, потом ядро и электроны. Ядро состоит из протонов и нейтронов. Протон и нейтрон, они же барионы, в свою очередь состоят из трех кварков каждый. Их называют частицами, чтобы было удобней описывать и работать, но на самом деле, это не частицы никакие, а черт знает что. Сгустки не то энергии не то волн, не то времени, не то какой-то протоматерии. И все в это в невообразимо малых размерах.