– И все-таки насколько хорошим? – продолжала допытываться Эстер.

– Это зависит от того, что понимать под словом «хороший», – парировал гном.

Штамп ему на руку не поставили.

Впрочем, такие «собеседования» случались не часто – как правило, о Тедросе разговор вообще не заходил. Выглядело это примерно так:

Или:

Или:

Софи улучила минутку, чтобы посмотреть, как идут дела в группе Райена.

– Значит, ты клянешься в своей верности королю Тедросу? – спросила Беатриса у нимфы двухметрового роста с ярко-розовыми губами.

– Я клянусь в моей верности Льву, – беззаботно откликнулась нимфа.

– Но в своей верности Тедросу ты тоже клянешься? – уточнил Райен.

– Ровно настолько, насколько в своей верности Тедросу клянется Лев, – уклончиво ответила нимфа.

– Но Лев – это я, – напомнил Райен.

– Тогда сам и отвечай на этот вопрос, зачем же меня о верности Тедросу спрашивать? – пожала плечами нимфа.

Райен со вздохом закатил глаза, но Беатриса тем не менее дала нимфе «добро».

– Будем считать, что она достаточно преданная, – пробормотала Беатриса и все так же негромко добавила: – А если мы будем принимать только ярых сторонников Тедроса, то я больше во всем этом не участвую.

Софи отлучилась в ратушу в туалет, а когда вернулась, ее ведьмы яростно переругивались друг с другом.

– В чем дело? – спросила Софи.

– Ани и Эстер пропустили в армию пирата! – ответила Дот.

– Ничего подобного, – резко возразила Эстер. – Ты что, думаешь, мы с Ани не знаем, как нужно проводить тест на лояльность? Да мы только этим и занимались: целых полгода проводили собеседования с кандидатами на должность Директора школы. Или ты забыла об этом?

– Ничего я не забыла! – снова сорвалась на крик Дот. – Между прочим, я тоже в тех собеседованиях принимала участие, если ты помнишь. Но вы пропустили пирата! Прямо у меня на глазах! Я видела его лицо – и узнала. Это был Уэсли, загорелый такой из Жан-Жоли. У него еще от загара кожа на лбу шелушится…

– У тебя просто крыша поехала после того, что произошло с Кеем, – проворчала Анадиль.

– Но я видела его! – завопила Дот, обращаясь к Софи. – Клянусь!

– Я только что вернулась из ратуши, – развела руками Софи. – Поэтому никакого загорелого пирата не видела…

– Конечно, не видела! Потому что ему уже штамп на руку поставили! – начала шмыгать носом Дот. – Пока мы здесь болтаем, он, наверное, давно уже в замок прокрался!

– Успокойся, – сказала Софи. Ей совершенно не хотелось видеть рыдающую Дот. – Ну, если ты так уверена, что это был пират, давай проверим ратушу…

Над их головами прогрохотал гром, а темные облака начали складываться в какую-то странную фигуру.

Девушки замолчали, глядя, задрав головы, в небо.

Именно в этот момент из облаков высунул голову Змей, чтобы произнести свои зловещие слова.

До появления Змея с его угрозами запись добровольцев в армию шла весело и шумно. Создавалось впечатление, что никто близкую войну со Змеем всерьез не воспринимал. Дескать, соберемся в армию, но воевать, может, и не надо будет.

Но с появлением Змея все коренным образом изменилось.

Стихли песни и кричалки, над Рыночной площадью повисла мертвая тишина, в которой раздавались только голоса ведьм и негромкие ответы добровольцев на заданные им вопросы. Софи перестала то и дело оглядываться на Райена, и о том, что дождь может размыть искусно нанесенный на ее лицо макияж, заботиться тоже перестала. Собеседования стали проходить еще быстрее, деловитее. Очереди, в которых стояли добровольцы, становились все короче, зато большой зал ратуши заполнялся все новыми и новыми бойцами.

До полуночи оставалось всего семь часов.

Теперь всегдашники и никогдашники проходили свои тесты на лояльность с выражением твердой решимости на лице, спешили сказать хорошие слова в адрес Тедроса, но не потому, что вдруг полюбили его, – просто хотели занять место в одном строю с непобедимым Львом. Софи замечала, с каким обожанием смотрят на Райена зачисленные в армию новички, когда Дот ставит им на руку штамп. При этом Софи прекрасно понимала, что проверку в этот момент проходит не только их лояльность Льву, но и преданность самого Льва своим солдатам – всегдашникам и никогдашникам, – вручающим сейчас в руки рыцаря свою жизнь, и жизнь своих близких, и судьбу своих родных королевств.

Даже Софи поймала себя на том, что по-новому смотрит теперь в глаза каждому следующему добровольцу, словно стараясь вдохнуть в него решимость и силу. Смотрит так, как могла бы смотреть на своих подданных настоящая королева. И в самом деле, чем дольше продолжалось тестирование добровольцев, тем больше Софи начинала забывать, что это королевство Тедроса и армия тоже Тедроса. Ей все больше казалось, что это ее и Райана армия и ее и Райана страна.

Перед ней появился парень в золотой маске Льва.

– Они любят тебя, – сказал он, обводя волнующуюся толпу ясными синими глазами. Потом перевел взгляд на Райена и уточнил: – Любят вас обоих.

– Это ты, Тедрос? – удивилась Софи, а обернувшись, увидела Агату. В черном плаще с надвинутым на голову капюшоном она стояла возле своей лошади, скрестив на груди руки.

– Вот, нашел у себя в дорожном мешке старую маску Райена и надел, чтобы не отвлекать добровольцев, – сказал Тедрос и с грустной усмешкой добавил: – Впрочем, сегодня мне не грозит оказаться в центре внимания, как я понимаю.

Увидев короля, Райен слегка побледнел и пролепетал, запинаясь:

– Ва-ва-ваше величество…

– Я не строю иллюзий относительно своей популярности среди добровольцев, она несравнимо ниже, чем твоя, сэр Райен, – сказал Тедрос, кладя руку на плечо своему другу. – Ведь это ты спас их королевства. И меня тоже ты спас. Их преданность тебе очевидна. Но пообещай мне одну вещь, – глаза короля синими льдинками строго блеснули сквозь прорези маски.

– Все, что пожелаете, ваше величество, – ответил Райен.

– Обещай, что сегодня ночью я убью Змея. Я, и никто другой. Ты понял меня?