— Нет, Лидия, — возразила Джулия, — дело не в этом. Элси сказала мне, что его брак с самого начала был формальным. Гарри ничего не оставалось, как жениться на Оливии и постараться произвести на свет наследника — на случай если он не вернется с войны. Любовь здесь ни при чем. Оливию сочли подходящей парой, и Гарри просто выполнил свой долг. Его любимой женщиной были вы, и он хотел жить с вами.

— А его жена? Она его любила? Или просто смирилась со своим положением? — спросила Лидия.

— Элси больше сорока лет служила ее горничной. Она говорит, Оливия обожала Гарри, — вздохнула Джулия. — Для нее все было по-настоящему. Когда она про вас узнала, случилась катастрофа...

— Она про меня узнала? — Лидия зажала рот рукой. — Но как?

— Нашла ваше последнее письмо к Гарри, а в нем — кольцо, знак вашей помолвки. Через несколько дней она потеряла ребенка. По словам Элси, измена Гарри навсегда ожесточила сердце Оливии.

— О Боже! Какие страдания причинила наша любовь! — Лидия в отчаянии покачала головой. — Мне жаль эту несчастную женщину. Она сказала Гарри, что знает про меня?

— Нет. Просто охладела к нему и поставила во главу угла дела поместья. Элси сказала, они оба были несчастны до конца своих дней. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, было бы гораздо лучше, если бы Гарри вернулся к вам и освободил Оливию. Но надо было восстанавливать Уортон-Парк: сразу после войны он был в ужасающем состоянии. В поместье работали десятки людей, и их благополучие зависело от Гарри. Ему пришлось остаться в Англии. Элси сказала, это было для него большим ударом.

Лидия кивнула:

— Билл объяснил это, когда приехал в Бангкок. Мне кажется, он был очень добрым, хорошим человеком. Спас мне жизнь.

— Я его обожала, — улыбнулась Джулия. — Каждый раз, приезжая в Уортон-Парк, я часами сидела в теплице, глядя, как он ухаживает за цветами. Мы с мамой выросли в окружении ароматов далекой страны, которая, оказывается, была нам вовсе не чужой.

— Как приятно! — улыбнулась Лидия. — Я отправила вместе с Жасмин одну особенную орхидею, чтобы Билл вырастил ее для моей девочки. Это очень редкий цветок, в мире их всего несколько штук. Я увидела его на цветочном рынке Бангкока незадолго до рождения Жасмин. Я узнала эту орхидею и купила ее — для своего ребенка. Интересно, она цвела у Билла в Англии?

— Да что вы говорите? — Джулия вспомнила рисунок юной Жасмин, который заметил отец. На том рисунке была изображена редкая орхидея. — Думаю, цвела, — прошептала она.

— Твой папа тоже умер? — спросила Лидия.

— Нет, — девушка улыбнулась, — он в добром здравии. Отец очень любил мою маму, и они были счастливы вместе. Так счастливы, что он никогда не пытался найти ей замену.

— Он знает правду о происхождении своей жены?

— Да. Но это случилось совсем недавно.

— Мне бы хотелось когда-нибудь встретиться с мужем моей дочери, — сказала Лидия. — Значит, ты тоже была единственным ребенком в семье?

— Нет. У меня... есть сестра. Но недавно выяснилось, что она мне не родная, — объяснила Джулия. — Моя мама думала, что не может родить ребенка, поэтому родители удочерили мою сестру, Алисию, когда она была еще совсем маленькой. Она на три года старше меня, и, когда я появилась на свет, папа с мамой сильно удивились. Вряд ли мой папа хотел рассказывать Алисии правду, но, узнав от Элси, каким образом Жасмин попала в Уортон-Парк, он решил раскрыть свою тайну — чтобы она не думала, как я, будто вы с Гарри — ее бабушка с дедушкой. Но я все равно считаю ее своей сестрой.

— Конечно, — согласилась Лидия. — Ну что, будем обедать?

Она кивнула «мальчику-слуге», который по-прежнему стоял в дверях, и он тут же исчез в доме.

— Так ты пианистка, Джулия? Я могла слышать твои выступления?

— Да. Я выступала по всему миру. Мне очень повезло, — скромно добавила она. — В девятнадцать лет, когда я училась в Королевском музыкальном колледже, меня заметил один импресарио. Он помог мне сделать карьеру.

— Джулия, везения не бывает без таланта, — поправила ее Лидия. — Значит, ты исключительная. И еще так молода! Куда ты отправишься, когда уедешь из Бангкока? На гастроли?

— Нет, — ответила Джулия.

На террасу вошел Нонг с подносом, на котором дымились две миски с супом.

— К сожалению, — продолжила Джулия, — за последний год в моей жизни... э... случились некоторые трудности, — объяснила она. — Я снова начну играть только через несколько месяцев. Если честно, я понятия не имею, куда направлюсь отсюда. Вот почему я приехала в Бангкок. Мне нужно время, чтобы подумать.

— Ты должна мне все рассказать. Я вижу по твоим глазам, у тебя большие неприятности. Но сначала попробуй фирменное блюдо Нонга. На мой взгляд, он готовит его лучше всех в Бангкоке.

После вкусного кокосового молока и супа из лемонг-расса с кусочками нежной курицы Нонг принес на десерт манго и папайю.

— Ну а теперь, Джулия, расскажи мне про свой трудный год.

— Дело в том, что... — Джулии до сих пор было трудно произносить эти страшные слова, — год назад в автомобильной катастрофе погиб мой двухлетний сын Габриэль. Я думала, его отец, Ксавьер, тоже погиб, но несколько недель назад он вернулся в наш дом во Франции. В тот страшный день он вел машину, а после аварии исчез. Сказал, что боялся смотреть мне в глаза. — Джулия нахмурилась. — А всего неделю назад я узнала, что он был сильно пьян и вообще не должен был садиться за руль. Вот почему, — она понизила голос до шепота, — я бросила его и приехала сюда.

Лидия сочувственно округлила глаза и, потянувшись через стол, взяла Джулию за руку.

— Какая ужасная трагедия! Я, как никто другой, знаю, что потеря ребенка — самая страшная Божья кара.

— Да, — кивнула Джулия. — Ничего страшней не могу себе представить.

— Это верно. Сердце, — Лидия похлопала себя по груди, — становится пустым.

— И от этой боли нет спасения, — тихо проговорила Джулия.

— Я тоже должна оплакивать свою дочь, которой больше нет на этой земле. Я потеряла ее дважды, — вздохнула Лидия. — Но тебе еще тяжелей: в гибели твоего сына виноват твой муж.

— Я презираю его за то, что он сделал — не только с Габриэлем, но и со мной, — ответила Джулия, не в силах сдержать гневные нотки.

— Это естественное чувство. Но, в конце концов, ты должна его простить — ради себя, Джулия. Опыт подсказывает: нехорошо носить в себе столько злости. Она съедает изнутри, разрушает.

— Знаю, Лидия, но от нее не так просто избавиться.

— Ты права. Нас обеих обманули мужчины, которых мы любили и которым доверяли. Твой муж, судя по всему, слабый человек, но это недостаток многих мужчин, — заметила Лидия. — Сначала я думала, Гарри тоже слабый, но теперь сомневаюсь. Ему хватило силы остаться в Англии и выполнить свой долг.