том числе и я) считают плохим, негодным руководителем, доведшим страну до ручки. И – признаем же и это – для подобного мнения есть все основания.

Однако с чем это связано? Не с тем ли, что Путину, человеку до мозга костей советскому, партийному, убеждённому коммунисту, интернационалисту и т. п. приходится строить совершенно чуждый ему экономический и политический строй, то есть капитализм? Неудивительно, что это получается у него плохо. У него просто не лежит душа к буржуазным порядкам, они ему внутренне чужды, как внутренне чужд был нашему советскому Штирлицу страшный мир Третьего Рейха. При этом Путин – гениальный управленец и человек несгибаемой воли – иначе он или не смог бы удержать в руках власть, или сам бы её отдал первому встречному, терзаемый отвращением. Но нет – стиснув зубы, Путин исполняет свой долг. Как же он развернётся на просторах бывшего Британского Содружества, воодушевлённого коммунистическими идеалами! Вот увидите: как только над головой Путина взовьётся красное знамя, он сразу же помолодеет на десять лет. В глазах его родится стальной блеск, а на верхней губе пробьётся, как цветок сквозь асфальт, первый волосок тех усов, которые исстари отличают вождей всех времён и народов.

Я закрываю глаза и вижу – из стали и мрамора – Дворец Съездов, возвышающийся над Северным Морем. Низкие серые тучи цепляются за исполинскую руку Владимира Ильича Ленина, чья озарённая прожекторами статуя величественно вздымается, как фигура на носу величайшего корабля, отправляющегося в плавание по бурным волнам истории. В руке сияет Красная Звезда, указующая путь народам.

Внутри – чудеса архитектуры. Коридоры, залы, галереи. Везде люди, множество людей. Вот проходят мужественные зулусы в серых пиджаках с красными бантами. Вот молодой интеллектуал-банту – судя по татуировке, юрист – ведёт горячий спор с шотландцем в кумачовом килте, украшенном серпами и молотами. Вот строгая женщина в светлом платье, Света из Иваново, чудом спасшаяся из буржуазной, черносотенной России, привстав на цыпочки, целует статного бретонца в мундире НКВД. А вот в уголке присел на корточки старый бушмен, при буржуазных порядках так и не научившийся пользоваться туалетом. Рядом – пожилая уборщицаангличанка с мокрой губкой и совком, терпеливо ожидающая, когда трудящийся кончит трудиться. Ничего страшного, культура придёт и в буш, дайте только срок.

Негромко звучит музыка: волынщики выводят «Интернационал», аранжированный в традиционном кельтском духе. Сияют «лампочки Ильича» – электричество для них добывает исландская АЭС, а через море оно течёт по самой длинной в мире линии электропередачи. Слегка потрескивают счётчики радиации – после подъёма пластов морского дна остался кое-какой незначительный фон. Но, возможно, фонит гранит, которым отделаны залы… И над всей этой красотой, на неприступной высоте сияет огромный, выложенный драгоценностями, конфискованными у т. н. «английской короны», портрет Владимира Сталина (Путина), бессменного Генерального Секретаря Коммунистической Партии Содружества Советских Социалистических Республик.

И вот тогда-то, наконец, восторжествует историческая справедливость.

Яйцевилизация

Как известно всякому, кто читал сочинение Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера», причиной бед Лилипутии стал идеологический конфликт между остроконечниками и тупоконечниками.

Свифт описывает причины конфликта и его развитие таким образом:

«Всеми разделяется убеждение, что варёные яйца при употреблении их в пищу испокон веков разбивались с тупого конца; но дед нынешнего императора, будучи ребёнком, порезал себе палец за завтраком, разбивая яйцо означенным древним способом. Тогда император, отец ребенка, обнародовал указ, предписывающий всем его подданным под страхом строгого наказания разбивать яйца с острого конца. Этот закон до такой степени озлобил население, что, по словам наших летописей, был причиной шести восстаний, во время которых один император потерял жизнь, а другой – корону.

…Насчитывают до одиннадцати тысяч фанатиков, которые в течение этого времени пошли на казнь, лишь бы не разбивать яйца с острого конца. Были напечатаны сотни огромных томов, посвящённых этой полемике, но книги Тупоконечников давно запрещены, и вся партия лишена законом права занимать государственные должности».

Вот такие случились ужасы. Далее дело дошло до первой в лилипутской истории мировой войны, в которой Лилипутия благодаря вмешательству Гулливера победила. На этом Свифт и завершает свою историю, а она имела прелюбопытное продолжение.

Победа Лилипутии оказалась временной и непрочной: несломленное Блефуску не допустило на свои земли захватчиков, откупившись от победителей деньгами и разными уступками. Правда, агенты Лилипутии в Блефуску склонили часть местной аристократии к принятию остроконечничества, что послужило причиной Первой блефускианской революции и установлению парламентской республики. Однако Лилипутия от того ничего не выиграла, так как к тому времени её охватила опаснейшая ересь: появилась секта истиннояйцых, возглавляемых неким Пророком Овулярием, который учил, что само варение яйца и тем более разбиение скорлупы является страшным кощунством: дозволено лишь высасывать яйцо в сыром виде через дырочки в скорлупе, проделываемые с обеих концов.

Эта новая вера оказалась чрезвычайно заразительной – под чёрные знамёна с белым яйцом (символ истиннояйцых) встала треть населения страны. Сражались воины Пророка как одержимые, а на захваченных территориях устанавливали ужасающие порядки: всякого обвинённого в разбитии яйца, хотя бы по неосторожности, ждало отсечение головы; обвиняемых в варении яиц, и тем более жарке яичницы, варили заживо или жарили на кострах; были уничтожены все кулинарные книги, за ними последовали сочинения по биологии, также снесены красивейшие здания столицы, ибо раствор, скреплявший камни, был, по слухам, замешан на яйцах… Одним словом, овуляры превратили и без того невесёлую жизнь лилипутов в сущий ад, и если бы не смерть Пророка от сальмонеллёза и не своевременное вторжение революционного блефускианского флота, то древняя культура Лилипутии была бы уничтожена полностью. Так что, когда блефускианские карательные отряды огнём и мечом истребляли последние цитадели истиннояйцых, никто особенно не сострадал сектантам. Правда, полностью истребить их не удалось: остатки верных Пророку бежали на пустынный остров Боравия. Преследовать их блефускианцы не стали, рассчитывая, что те сами перемрут от голода и скуки.

Забегая вперёд, скажем, что еретики выжили и даже создали что-то вроде государства. Правда, биологическое разнообразие видов на острове оставляло желать лучшего: из съедобной живности там водились только овцы да козы, кур не было вовсе, а яйца местных птиц не отличались кулинарными достоинствами, да и сальмонелла свирепствовала. Поэтому руководство секты пошло простым путём – вообще запретило употреблять в пищу яйца. Это давало возможность затаившимся на острове сектантам презирать все остальные народы, которые хоть и едят сытнее, но зато употребляют в пищу «всякую мерзость, недозволенную Пророком».

Победоносные блефускианцы тоже столкнулись с яичной проблемой. Своих истиннояйцых они, правда, придушили в зародыше, что обошлось в три погрома, два страшных кровопролития, тридцатилетнее правление Святой Яйцеквизии