Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Еще скелеты? – спросила Розамунд.
– Не могу сказать, – ответил я. – Не хочешь сама спуститься и проверить?
– Ненавижу темные подвалы, – сказала она, почти не дыша, а я вдруг выпустил крышку из рук, и она со стуком встала на место.
Я поставил лампу на пол и крепко обнял Розамунд. Она прижалась ко мне, как ребенок, испугавшийся темноты.
– Не надо, дорогая, – пробормотал я, уткнувшись губами в ее волосы. – Все в порядке.
– Нет, не в порядке. Этот жуткий… Лучше бы я умерла. Ох, я люблю тебя, Чарли! Я ужасно тебя люблю!
По всему подземелью разнеслись шаги, и мы оторвались друг от друга. Перед нами возникли Лем, Джед и Рути. Ни один из них не выразил изумления, застав нас здесь. Лем вперился в скелет, облизнул отвисшие губы и захихикал. Рути стояла с безжизненным взглядом и все той же застывшей кривой улыбкой. Джед опустил на пол свою лампу, злобные зеленые глаза скользнули по нам.
– Привет, ребята! – сказал он. – Стало быть, вы отыскали дорогу сюда?
– Мы просто подумали: а нет ли у вас здесь бомбоубежища, – ответил я. – С ним немного спокойней при том, как обстоят дела в мире.
– А тебя не так просто напугать, – хмыкнул Джед. – Вот он, Рути!
Он снял со стены пастуший хлыст и вложил в руки дочери. Она внезапно оживилась, подошла к прикованному скелету и принялась хлестать его. Лицо ее казалось жуткой улыбающейся маской.
– Только так ее и можно успокоить, когда случается припадок, – объяснил Джед. – Хуже стало, когда Бесс умерла.
– Бесс? – слабым голосом произнесла Розамунд.
– Она… была здесь служанкой. Мы решили, что ей теперь уже ничто не повредит, а Рути от этого успокаивается… обычно.
Миссис Карта выронила кнут. Лицо у нее было все таким же застывшим, но голос стал совершенно нормальным:
– Не подняться ли нам наверх? Должно быть, нашим гостям здесь неприятно.
– Да-а, – согласился я. – Может, раскатаем еще бутылочку, Джед?
– Хотите заглянуть? – Он кивнул на деревянную крышку люка в полу.
– Уже заглянул.
– Лем очень силен, – сказал старик, откровенно невпопад. – Покажи им, Лем. Возьми цепь Бесси. Не беда ведь, если она развалится.
Все семейство Карта выглядело крайне смущенно.
Лем заковылял к скелету и с легкостью выдернул цепь.
– Так, – сказал я. – Вот и все. Эта мелкая сошка справится и голыми руками. У вас нож. А что у Рути? Думаю, топор.
Он ухмыльнулся:
– Ты же не думаешь, что мы и впрямь убиваем всех, кто здесь останавливается. Или, если приезжают на машине, отвозим их в большой пруд на заднем дворе.
– Нет, если вы тоже вампиры из Хеншоу. Вы до смерти испугались бы текучей воды.
– Она не текучая, а стоячая, – поправил он. – Не стоит принимать на веру всякий вздор.
– Все двери заперты, окна зарешечены, – тихо проговорила Розамунд. – Мы нашли вашу гостевую книгу. Мы видели подземелье. Все сходится.
– Забудьте о своих подозрениях – и будете спать спокойней, – посоветовал Карта.
– Я не хочу спать, – ответила Розамунд.
Я поднял лампу и взял жену за руку. Мы первыми прошли по тоннелю, потом поднялись по лестнице в камеру, а оттуда – на кухню. В темном углу стоял большой чан с водой.
Здесь уже была слышна вся ярость разбушевавшейся грозы.
– Я проветрил для вас постель, – сказал Карта. – Вы идете спать?
– Не могли бы подлить сюда керосина? – Я помахал лампой. – Боюсь, с женой случится истерика, если он кончится посреди ночи.
Джед кивнул Лему, тот вышел, шаркая ногами, и вернулся с канистрой, в которой что-то плескалось. А потом наполнил этим лампу.
Мы все вместе поднялись наверх. Джед шел первым, уродливое пугало в грубом черном парике. За ним, глупо ухмыляясь, двинулся Лем. Позади плелась Рути с застывшей улыбкой и пустыми зелеными глазами.
– Эй, Джед, – сказал я. – Вы же собираетесь стащить наши трупы в подвал. Зачем утруждать себя лишней работой?
– Я уж думал, тебе надоело, – хохотнул он. – Но мне так и так нужно кое-что доделать по дому. Увидимся позже.
Это была кошмарная процессия, и лестница протестующе скрипела под нашими ногами. Я так и сказал по своему легкомыслию.
– Немного перебираешь с театральностью, – оценила Розамунд, поджав губы.
– Здесь должно быть тринадцать ступенек. Этакий тонкий намек. Тринадцать ступеней к виселице, – объяснил я Джеду, когда он обернулся к нам с хмурым вопросом во взгляде.
– Все ищешь скрытый смысл там, где его нет, – хмыкнул он. – Раз уж ты считаешь нас убийцами, то почему до сих пор не сбежал?
– Так двери же заперты.
– Мог бы попросить, я бы открыл.
Я не ответил, потому что мне не понравилась насмешка в его голосе. Лем тащился следом за нами, радостно пуская слюни. Мы прошли по коридору к дальней спальне. Там пахло плесенью. Ветки царапали зарешеченное окно. Летучая мышь неистово билась в стекло.
Мы вошли в комнату и остановились, выжидая. Я поставил лампу на пыльный прикроватный столик. Лем, Джед и Рути стояли в дверях и наблюдали за нами, словно троица зеленоглазых волков.
– Вы хотя бы задумывались о том, что мы можем оказаться вовсе не овечками? – спросил я. – Хоть бы спросили, откуда мы появились и как сюда добрались.
Джед одарил нас однозубой усмешкой:
– Думаю, вы просто ничего не знаете об округе Хеншоу, мистер. У нас здесь ни о каком законе уже давно и речи нет. Мы страсть как осторожны – не припомню, когда федеральные власти смотрели в нашу сторону. И округу Хеншоу ни к чему шериф, который даром ест свой хлеб. Не пытайтесь нас провести, не выйдет.
– Разве похоже, что мы чем-то обеспокоены? – пожал я плечами.
В голосе Джеда появилось завистливое восхищение.
– Да, тебя напугать непросто. Ну хорошо, мне нужно еще кое-что доделать, перед тем как… лечь спать. До скорой встречи.
Он растворился в темноте.
Рути отдернула руку. Лем облизнул губы и тоже скрылся.
Улыбка женщины казалась застывшей гримасой.
– Я знаю, о чем вы думаете, чего боитесь, – сказала она. – И вы правы.
Она вышла из комнаты и захлопнула дверь. Щелкнул замок.
– Джед забыл дать мне вторую бутылку. Скоро я совсем протрезвею. И захочу пить. Очень сильно захочу, – сказал я немного изменившимся голосом. – Все в порядке, милая. Иди сюда.
У Розамунд были холодные губы, я чувствовал, как она дрожит.
– Это не комната, а холодильник, – проворчала она. – Я не привыкла к холоду, Чарли. И не смогу привыкнуть!
Я ничего не мог для нее сделать, только крепко-крепко обнять.
– Попробуй вспомнить, – тихо сказал я. – Это не ночь, не гроза.