– Ты тоже… хороший…

Лицо Зои оказалось близко-близко, губы обожгли, язычок – шалунья, объятья…

– Доброе утро.

Зоя и Сергей отпрянули, как застигнутые любовники. В калитке стояли Катя, Слава, сзади виднелась шляпа Виктора Алексеевича.

– Интересно, – громко произнесла в пространство Катя, – что я здесь делаю?

Она резко развернулась – взметнулась юбка, короче, чем на ней была в прошлый раз, – и скрылась за забором.

«Беги за ней, придурок…» – шепнула пришедшая мысль. Сергей стоял. Необычная ситуация, сначала не сообразить, что делать, а потом уже поздно…

– Знаешь, Сережа, – опустила глаза Зоя, – я, наверное, пойду… Извини…

Последнее слово она прошептала чуть слышно.

Затарахтел мотоцикл, Зоя выехала со двора. В воздухе повисло облако синего дыма.

– Сергей… – прошипел Слава, проходя мимо остолбеневшего парня в мастерскую.

Виктор Алексеевич промолчал, но его взгляд был достаточно красноречив.

– А что случилось-то? – недоуменно проводил их взглядом Кирилл.

– Ничего, – вздохнул Сергей. – Просто твой начальник – недоумок…

* * *

Может быть, оттого, что все мысли Сергея были заняты Катей – он мысленно разговаривал с ней, пытаясь объяснить, что произошло, и не находил нужных слов, может, по другой причине, но с ручками у парней сегодня не получалось ничего.

На первый взгляд все было просто: вставляешь в пишущий узел шарик, заполняешь стержень чернилами с помощью шприца с толстой иглой – Слава сообразил – и все. Ручка готова, можно писать. Если паста окажется слишком жидкой – добавить канифоли, если слишком густой – ацетона. Конечный вариант пасты, разработанный Виктором Алексеевичем, состоял из метилфиолета как красителя, касторового масла, канифоли и ацетона.

Все было просто, пока не начали делать. Сперва поместили шарики в ручки и попробовали провести линию на бумаге, пока без чернил, чтобы оценить плавность вращения.

Из двадцати шариков, полученных Сергеем за целый день, подошли к ручкам только четырнадцать. Остальные наотрез отказывались вращаться в положенных гнездах, царапали и рвали бумагу.

– Ладно, ручек все равно только двенадцать, – оптимистически заявил Слава. Он по своей сути был холериком, то есть быстро вспыхивал и быстро остывал. Поэтому за Катю он на Сергея дулся недолго. С ручками его энергия пока не иссякла.

– Золотые у нас ручки получатся с такими затратами… – Сергей, наоборот, погружался в глубины пессимизма.

– Ничего. Нам для начала нужно общую концепцию придумать, опытные образцы сделать, серийное производство всегда создается потом. Ты когда-нибудь слышал о том, чтобы идея сразу воплощалась в серийном производстве?

Ну да, подумал Сергей, в фантастике такое часто случается. И не только с ручками. Видимо, поэтому она и называется – фантастика.

– Хорошо. Давай попробуем заправить чернилами…

* * *

К концу дня оба: и Слава и Сергей (Виктору Алексеевичу предстояло дежурить ночью, и он ушел отсыпаться) были покрыты чернилами и пессимизмом.

Ничего не получалось.

Нет, заправить чернила в стержень – дело довольно простое. Хотя тоже не сразу вышло. Не зря в современном Сергею мире стержни делают прозрачными: контролировать процесс заполнения в таких стержнях гораздо удобнее, чем в медных трубках. Первые попытки закончились тем, что паста вытекла из стержня и измазала руки.

Вымывшись – три раза, – ребята подобрали необходимый объем пасты и заправили стержни. Попробовали писать. Ручки оставляли ровный четкий след. Пока их держали вертикально. Стоило наклонить их так, как привыкли писать, чернильная линия тут же становилась прерывисто-пунктирной.

– Вот видишь. – Слава был доволен, как Пифагор, доказавший собственную теорему. – Что я тебе говорил?

– Давай попробуем с поршнем и пружиной. Чернила должны поступать в любом положении…

Попробовали. Все верно, чернила поступали к шарику, даже если ручку держали вверх ногами. Поступали и медленно, но верно просачивались между шариком и стенками.

Решили, что чернила слишком жидкие, и добавили канифоли для вязкости. Чернила просачиваться перестали. Вообще. Ручка оставляла короткий след и переставала писать.

Слава с Сергеем попробовали поэкспериментировать с вязкостью, попеременно добавляя канифоль и ацетон, и установили, что у ручки есть два режима работы: она мажет и она не пишет.

Тогда изобретатели решили, что вся загвоздка в упругости пружины. То есть либо она слишком слабая, чтобы продавить чернила, либо слишком жесткая и продавливает их слишком много.

С изменением упругости единственный результат, которого добились (к двум вариантам добавился третий) – если пружину взять посильнее, то она вырывает шарик, и ручка брызжет фонтаном чернил. Вязких и от этого не менее пачкающих.

Парни сидели на лавке и курили. Работа в помещении с открытой банкой ацетона и закрытыми окнами (хорошая мысль приходит последней) полезной для здоровья не является. Сергей мог поклясться, что видел светящуюся ярким зеленым светом гусеницу, пробежавшую по потолку. Да и Слава, хоть и молчал, слишком настороженно оглядывался на стоящие у стены бутыли.

Мысли Сергея опять ушли к Кате. Теперь понятно, что она к нему тоже неравнодушна, иначе так не среагировала бы. И толку от такого знания? Сергей снова попытался подобрать слова, чтобы объяснить, оправдаться… Получится ли?

– Нет, – сказал Слава, – ничего не получится.

Сергей вздрогнул:

– В смысле?

– Я про ручки. А ты про что?

– И я… про них. Почему не получится-то?

– Потому что… Вот смотри: пружина давит на поршень, поршень – на пасту. Значит, паста находится под постоянным давлением. А жидкость под давлением всегда будет просачиваться в малейшее отверстие. Либо не будет поступать совсем. Что у нас и происходит.

Сергей задумался. Единственная мысль, которая пришла ему в голову, – на Катю давить бесполезно. С ней где сядешь, там и слезешь… Тьфу ты, да начни соображать!

– Получается, нам нужно непостоянное давление? Порциями? Выдавил часть пасты к шарику, она кончилась, выдавил еще?

Слава обдумал мысль и покачал головой:

– Неа, так, конечно, можно, но представляешь такую работу? Написал слово – нажал на насос, написал второе – опять нажал. Тогда уж лучше по-прежнему пером писать, суть та же, но к нему все привыкли.

– Может, все-таки сумеем подобрать пасту нужной вязкости? – Других свежих идей у Сергея не было.

– Не сумеем. Я же тебе говорю – тут дело не в вязкости, а в давлении…

– Постой, но ведь когда паста в ручке просто находится, без пружины, на нее давит земное тяготение. А паста не вытекает. Может, подобрать пружину такую, послабее, чтобы давила чуть-чуть…