Вернулся Санек, начали устанавливать связь, мужики взялись разгружать грузовик, в котором было до черта всего нужного и полезного, в общем, понемногу начала организовываться работа.

Ближе к вечеру заехали Серж со старшим братом Олегом, которого я еще не видел с момента приезда. Тот был хоть и приветлив, но деловит до невозможности, приказал младшему найти людей для рейдовых групп и охраны, на что я возразил, что предпочел бы обучить военному делу скорее технарей, чем просто брать вояк как бойцов и сторожей: непродуктивно получится.

— Мы тебе из ОМОНа нескольких толковых ребят дадим, — сказал Серж, — и пусть по ходу обучают. Сам же не возьмешься?

— Если всерьез, то нет, не возьмусь, — согласился я с ним. — По жилью еще вопрос: куда семью привозить?

Старший Кудрявцев спохватился, сказал:

— Выделили тебе дом, в Хорошеве, в городе, считай… Там еще Сталин останавливался, в курсе?

— Где? — не понял я.

— В Хорошеве этом самом, — пояснил Олег. — Единственный раз, когда он на фронт выезжал. Посовещался с Еременко и Соколовским — и обратно уехал. Такой вот подвиг. Вот там и дом… кстати, этого самого Барыкина дом и есть, — добавил он, постучав по стене, подразумевая этот самый автосервис и его покойного хозяина. — Все одно к одному. Зато кирпичный и четыре… Серег, четыре комнаты? — уточнил он у брата.

— Ну да вроде, — кивнул тот и сказал мне: — Я его тогда прямо из дома сам забирал, вроде осмотрелся. Нормально, жить очень даже можно — и погреб есть, и гараж, и баня даже. Удобства в доме, а это здесь редкость, сам понимаешь. Отопление печное — то, что надо. Генератор…

— Генератор у меня есть, — перебил я его.

— Так… — задумался Олег, — тогда засылай Санька в администрацию, я распоряжусь про ключи… и ордер сразу выдадут.

На этом он уехал, Серж же остался с нами. Я спросил его:

— А Барыкин этот самый семейный был?

— Ага, жена и два сына, — кивнул он.

— И где семья теперь?

— А с ним в одной яме, — ответил он. — У них прямо семейный подряд был, так что всех и постреляли. У нас с этим теперь просто и быстро, сам понимаешь. Зато в городе даже воровства нет практически. Разве что спросить забыл: тебе вообще дом лучше или квартиру в городе? А то Олег так решил с ходу…

— Дом: я же в доме жил, привык, — запротестовал я против самой мысли о квартире.

Не хочу квартиру, отвык. Только дом, свой, и чтобы на своей земле.

— Ну мы так и подумали, — сказал Серж. — Город все равно помаленьку расселяться начнет, не потянем мы всю городскую коммуналку, если, конечно, не удастся свою энергетику наладить и котельные на торф перевести. Удомля дает столько, что едва на производство хватает. Они же там все заглушили — один энергоблок только и работает, да и тот… на полшишечки.

— Так с торфом же проблем быть не должно вроде? — удивился я. — Торфа-то здесь мамадарагая сколько.

— Верно, но им так просто топить нельзя — переделывать там че-то надо, не знаю чего, — ответил он. — А так — да, даже подумываем пленных злодеев не расстреливать, а пожизненно на торф засылать. Кстати, у Колена этого самого там рабы вкалывают.

Дом был небольшой, но капитальный, выстроенный из красного облицовочного и серого силикатного кирпича. Стенки толстые, окна небольшие — такой тепло будет держать хорошо. На первом этаже две комнаты — не слишком просторные, но и не каморки, — и на втором еще две. Под домом гараж, куда отлично влезла «тойота» и где осталось еще место для мотоцикла. Во дворе сарай, большой и добротный, в котором обнаружилась хорошая мастерская, а еще во дворе нашлась баня. Баня тоже хоть куда: и просторная, и сделана на совесть. В предбаннике на стенках еще веники висят, все чистое, выскобленное, пахнет как подобает.

Мебель в комнатах оказалась небогатая, но и не старье, вполне жить можно. Правда, бардак везде — последствия активного обыска. Все разбросано по полу, ящики комодов вывернуты, постельное белье раскидано. Ну да ладно, порядок я здесь наведу. Плевать мне на происхождение сего дома и кто тут жил, теперь я жить буду. С семьей. И в бане париться. Пока до «улучшения жилищных условий» не дорасту. А может, глядишь, потом и сам что построю, по личному проекту. Кому как, а мне так лучше всего.

Долго таскал коробки и ящики из кузова пикапа, пока совсем не упрел. Начал сюда переезжать помаленьку. Выбрал один шкаф под оружейный, разместил там все свои стволы, а заодно несколько упаковок патронов сложил. Завтра остальное привезу — не влезло все в пикап за одну ходку.

Споткнулся разве что на коллекции семейных фотографий в рамочках. Мордатый немолодой мужик, мордатая жена и двое таких же мордатых сыновей. Пожал плечами и покидал все в печку. Набросал туда же смятых газет и подпалил. Из праха в прах, так сказать.

А вообще удивляться остается, как быстро нравы сменились. Тот же Серж еще совсем недавно даже не додумался бы до такого, чтобы всех разом взять и тут же под расстрел, а теперь даже не удивляется никто. Одновременная гибель стольких людей во время прихода Беды сразу и настолько сильно ожесточила выживших, что удивляться уже ничему и не следует. А если кто-то этой самой Бедой пользовался для того, чтобы наживаться, да еще и убивал, помогая той злой и черной силе, губящей мир, так какой ему еще конец положен?

И много ведь таких еще, кстати, много. И если кто-то пресечет жизненный путь того же Колена, о котором столько говорили, то грехом это точно не будет.

Выгрузив из пикапа генератор, тот самый, что достался нам с машины испанских bomberos, подключил его к распределительному щитку, зажег свет. До полной темноты собирал чужие вещи, увязывал их в узлы и выносил во двор. А заодно и окна все открыл настежь — плевать на комаров, пусть этот самый «барыкинский дух» выветривается.

Деревня была населена, причем явно не коренными жителями: много военных, и те же омоновцы, судя по форме. Похоже, что деревня была давно распродана на дачи для не слишком богатых москвичей, а те сюда добраться не смогли, — вот и селили теперь сюда таких же, как я, приблудных. И, судя по всему, уже согласно новой табели о рангах. Народ жил в домах куда проще моего, а этот закрытым стоял до сегодняшнего дня. Вывод — я тут теперь большой начальник. Но это нормально, на меньшее я все равно никак не согласен.

Деревня, кстати, была по периметру обнесена колючкой на высоких столбах. В один ряд, правда, но все лучше, чем ничего. Да и опасности особой нет, видать: вон дети на улице играют — и никто не паникует. Нормальная жизнь, опять нашел место с нормальной жизнью. И вот дом появился. Чем плохо? А ничем не плохо, всем хорошо. Повезло мне, конечно, с друзьями, но ведь я и сам подумывал в эти края податься. Так что все один к одному — срослось, значит.

Осталось выдержать последнюю битву — убедить жену в том, что нам здесь будет лучше. Она у меня к переездам вообще не очень хорошо относится, а тут еще получается, что я ее чуть ли не принуждаю. А принуждаться она не любит: переходит на чистое упрямство с непредсказуемыми последствиями по принципу «всем назло уши отморожу».