Прошел 1990 год. Обвал информации, разоблачений. Я состоял в народном фронте, ходил на митинги, собрания. Все это не устраивало меня – слова… А я человек действия, практик. У меня были собраны досье на власть предержащие – факты, газетные статьи. В списке были три или четыре секретаря парткома, работники обкома. Я решил начать с Фомина. Все же «Знаменка» областная газета, читаем ее каждый день. Газета реакционная. Это понятно. Фомина утверждал обком, сам он член бюро ОК КПСС…

Числа четвертого января я пришел в редакцию, посмотрел, какая там обстановка, кто сидит в приемной, как расположен редакторский кабинет.

Десятого января сказал жене – я ведь сварщик хороший, – что нашел калым на полтинник, а на самом деле мне нужно было узнать путь Платова – секретаря парткома. Караулил я его, караулил, но так и не встретил… Решил позвонить в редакцию, узнать, когда у них обед… Пошел в редакцию. Смотрю, подъезжает черная «волга», из нее выходят двое. Вот, думаю, и Фомин.

Кабинет его на третьем этаже, вход через приемную. Поднимаюсь. В руке у меня дипломат, в нем папка с вырезками и обрез. Папка вот для чего. Я бы дал ему ее, чтобы выгадать время…

Вошел в кабинет, там, кроме Фомина, никого не было. Достал обрез, направил на него, говорю: «Встаньте». Не могу же я в сидящего стрелять – все равно что в лежачего. Он вылупился на меня, усмешечка такая глупо-непонимающая. Ну не понимает человек, в чем дело. Я выстрелил в первый раз, он закричал, я опять выстрелил, после третьего выстрела он успокоился, знаете, сел так, облокотившись на угол стола, и смотрит. Туг слышу – дверь за спиной откривается, оборачиваюсь – фотокорреспондент Головков, черт его принес. Мужик он здоровый, покрепче меня будет. Я направляю обрез на него, выгнал его из кабинета. Он дверь за собой закрыл. Думаю, ведь буду выходить, он может спрятаться в приемной, схватит меня сзади. Наклонил я обрез и выстрелил через дверь, просто чтобы напугать его. Распахиваю дверь резко, смотрю, а там через приемную след кровяной – значит, ранил я его, а вдруг убил? Тут все у меня в голове перемешалось: жалко малого – невинный человек под руку попал.

Вдруг дверь кабинета распахивается – и оттуда Фомин. Он после трех выстрелов жив оказался, кричит. Я обрез на него поднимаю – и наповал.

Первые четыре выстрела практически никто не слышал, а этот – многие. Мне, чтобы уйти, надо проскочить через коридор и холл. Я дверь ногой распахиваю, обрез в руках. Смотрю, по коридору двери открываются, люди выходят. Закричал им: «Все на места!» Они попрятались…

На втором этаже, когда я спускался, тоже в коридоре были люди. Я опять закричал: «Все на места!» Попрятались. Спустился я на первый этаж, обрез спрятал под мышку, под курткой, и спокойно прошел мимо милиционера…

Думаю – нужно еще одного пристрелить, у меня ведь два патрона оставалось… Думаю, поеду к Платову на работу. Проезжаю мимо треста «Строймеханизация», думаю, дай выскочу, может быть. Калужский (председатель профкома треста) у себя. Захожу – точно, один сидит. Выстрелил в него два раза, он дернулся – и все.

Вышел на улицу, метрах в семи телефонная будка… звоню по «02», в трубке женский голос, говорю ей: «Девушка, докладываю – уничтожены два коммуниста, третий ранен, патроны кончились, сдаюсь». Она: «Подождите, не вешайте трубку». Ну да как же, не вешайте…

Прошелся, сока попил, сигарет купил и уже шел в УВД. На той улице, где управление расположено, подошли ко мне двое, пошли, говорят… были бы у меня патроны – не сдался бы…»

Суд приговорил В. Воронцова к смертной казни. Но самое страшное для него было, может, и не это. В момент совершения им преступления его жена была на седьмом месяце беременности. Из-за сильнейшего стресса, пережитого матерью, ребенок родился мертвым. Мать же хотела покончить жизнь самосожжением. И все из-за того, что глава их семьи люто ненавидел КПСС.

Не менее показательна в этом смысле и история 30-летнего милиционера из Ленинграда Аркадия Мокеева, который под тем же предлогом борьбы с советским строем совершал жестокие и чаще всего бессмысленные уголовные преступления. А началось все в 1989 году, когда участковый инспектор старший лейтенант Мокеев с сообщниками Владимиром Бикмулиным, Игорем Дьяковым и Игорем Коренковым создали банду «Российское освободительное движение «Белый крест» для политической борьбы с советским строем». Жертвами этой борьбы стали кассирша столовой, инкассатор, часовой военного склада и вахтер военно-морского архива – Мокеев с товарищами нападал на них, чтобы набрать денег «для финансирования политической борьбы с коммунизмом».

Помимо этого, члены «Белого креста» распространяли прокламации с призывом убивать коммунистов и народных депутатов, планировали поджог здания Ленсовета и памятников Ленину: И именно по пути к одному из памятников Ленину автомобиль, угнанный Мокеевым специально для теракта, и был задержан милицейским патрулем.

В марте 1993 года суд приговорил А. Мокеева к расстрелу, Коренкова – к 10 годам лишения свободы, Дьякова – к восьми, Бикмулина – к четырем годам.

Между тем именно в том январе 91-го ненависть к КПСС в обществе достигла своей критической точки. 13 января советские танки загромыхали по мирным улицам Вильнюса. В столкновении с войсками погибли люди. Диктатура, о которой несколько дней назад предупреждал с трибуны Съезда народных депутатов Эдуард Шеварднадзе, показала людям свое лицо. Горбачев из последних сил пытался удержать нить управления страной в своих руках, но было уже поздно. И диктатор из него был явно непутевый, да и страна была уже не той, что несколько лет назад.

Однако жесткие меры, предпринятые Горбачевым и его командой в Вильнюсе, вынудили демократов забыть все свои прежние разногласия и объединиться. Политический рейтинг Председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Ельцина в народе поднялся на новую высоту.

23 января председатель Мосгорисполкома Юрий Лужков наконец согласился с кандидатурой Вячеслава Комиссарова на должность начальника ГУВД Москвы. Это был первый случай компромисса между Моссоветом и Мосгорисполкомом. Открытым голосованием (281 – «за», 5 – «против», 5 – «воздержались») начальником ГУВД был назначен генерал-майор В. Комиссаров.

Однако говорить о том, что конфликт на этом был исчерпан, тогда было еще преждевременно. Прошло чуть меньше двух недель, и 4 февраля коллегия МВД СССР постановление Моссовета о начальнике ГУВД приостановила.

26 марта Президент СССР Михаил Горбачев издал Указ о преобразовании двух ГУВД Мосгорисполкома и Мособлисполкома в одно Управление внутренних дел по Москве и Московской