Лежа рядом с нею в постели, он размышлял о том, что ждет его впереди. Прежде всего это было чувство вины, которую он непременно испытает за то, что уничтожил грот накануне последнего дня, когда там могла снова явиться Дева Мария. На этот день Наталия запланировала марафонское бдение в надежде дотянуться до Той единственной, что могла сжалиться над ней. Таким образом, Наталия уедет, так и не дождавшись мистического дня, когда можно было бы вознести последнюю горячую молитву. Останется без грота, где можно преклонить колени. И без мужчины, которого полюбила. Она возвратится в Рим, раздавленная и одинокая.

Сам же он будет скрываться среди собратьев-басков в какой-нибудь деревушке во Франции, за много километров отсюда, ожидая дня, когда французская полиция прекратит охоту за террористом, совершившим величайшее святотатство всех времен. Надо будет потерпеть, пока немного ослабнет режим безопасности на границе с Испанией в Эндайе. Тогда он незаметно просочится в Испанию, чтобы мобилизовать силы для оказания нажима на министра Буэно и испанское правительство в целом. Он будет среди ликующих толп на улицах Сан-Себастьяна, когда Баскская Испания станет независимым государством Эускади. И вот тогда-то — через какое время? сколько лет спустя? — можно будет отправиться в Рим одиноким паломником, чтобы искать и, вероятно, найти Наталию уже постаревшей. Впрочем, испытав разочарование и гнев, она, скорее всего, отвергнет его.

С такими мыслями он лежал, терзаясь сомнениями. Не отказаться ли от своего разрушительного плана? Не лучше ли в этот последний день молиться вместе с Наталией и за нее? И если это ей не поможет (хотя в том, что не поможет, он был заранее убежден), поехать вместе с нею в Рим? Там он мог бы снова заняться писательским трудом. Ведь писатель может писать где угодно. Он оставался бы вместе с нею и заботился о ней до самого конца жизни. А за свободу Эускади пусть попробуют бороться другие.

Однако сомнения, едва появившись, начали казаться страшной ересью, насмешкой над верой в его святое дело. У других не было его уникальной способности вести борьбу в подполье. Даже Лопес, некогда непревзойденный организатор и разработчик операций, и тот сломался. Состарившись и одряхлев, Лопес начал проявлять готовность к компромиссу с этим чудовищем в Мадриде. Нет, сейчас Уртадо самый искусный, самый нужный делу боец. Ему нет замены. И он не вправе предавать тысячи угнетенных и память своего горячо любимого отца.

Зрелые размышления взяли верх над эгоистичными мыслишками. Он приехал сюда для того, чтобы снести препятствие на пути к свободе басков. И сегодня ночью разнесет это препятствие вдребезги.

Во всяком случае, он надеялся на это.

Подходя к углу, Микель ускорил шаги, чувствуя, как сильно бьется сердце. Хотя он и не имел привычки молиться, но все же молил в душе неведомого бога, чтобы сплетни Ивонны оказались правдой и французские полицейские сняли свой кордон.

На углу он застыл в неудобной позе, рискуя потерять равновесие. Однако открывшаяся взору картина едва не заставила его запрыгать от радости. На улице не наблюдалось никаких признаков жизни. Полиция исчезла, и вход на пандус был абсолютно свободен.

Трусцой перебежав улицу, он остановился. Ровная дорога вела вниз, к самому сердцу святилища. Микель начал быстро спускаться, с каждым шагом чувствуя себя все увереннее. Завершив спуск по пандусу, он внимательно, до самого дальнего закоулка, осмотрел площадь Четок. В поздний ночной час здесь обычно прохаживался охранник. Но даже этого одинокого охранника нигде не было видно.

С трудом сдерживая в душе ликование, Уртадо метнулся влево, мимо базилики Четок, и обежал кругом грандиозную Верхнюю базилику, надменно смотревшую на менее рослую соседку.

Вот она, священная дыра в горном склоне. При свете дрожащих огоньков свечей в ней было нечто пугающее. Этот неверный свет озарял и статую Девы Марии в белых одеяниях, стоящую в углублении выше грота. Статую, перед которой из года в год молились толпы людей.

Эта ниша и была его целью. Когда он взорвет ее, горный склон рухнет и погребет под собой пещеру.

Уртадо внимательно осмотрелся в последний раз, чтобы убедиться в отсутствии возможных помех и опасностей. Внутри грота было пусто. На лавках и стульях — никого. Безлюдно было и у желоба, по которому текла вода из источника, а также у расположенных рядом бассейнов.

Период долгого ожидания подошел к концу. Настал решающий момент.

Без малейших колебаний Уртадо полез вверх по крутому склону, покрытому травой, кустарником, желтой порослью буддлеи[39], деревцами магнолии и высокими дубами, которые каким-то чудом стояли на краях голых каменных выступов, обрамлявших пещеру. Он уверенно отталкивался ногами от травянистой поверхности.

Поднимаясь все выше и выше, Микель для поддержки хватался за ветви вечнозеленых растений и стволы деревьев. Дыхание его стало прерывистым, но не от усталости — неутомимости этого парня мог бы позавидовать иной спортсмен. Виновато было волнение и предвкушение успеха, которое обычно овладевает охотником.

Войдя в зону высокого леса, он начал отсчитывать шаги, чтобы найти то самое дерево, одно из самых высоких, под которым спрятал свой клад. Когда похожее дерево было найдено, Микель вытащил из кармана куртки фонарик и посветил себе под ноги. Желтый круг света выхватил из темноты опавшие листья и траву.

Наконец он увидел ямку, аккуратно присыпанную листьями. Эту маскировку Уртадо соорудил сам три дня назад. Он опустился на колени, положив фонарик на край ямы, чтобы лучше ее видеть. Затем голыми руками начал разгребать листву и обломки ветвей. Лесной мусор был влажен от ночного воздуха, но это только облегчало работу.

Пальцы коснулись полиэтиленовой поверхности сложенного мешка, которым он ранее накрыл свертки. Микель отбросил мешок назад и начал извлекать из тайника свертки с взрывчаткой и прочими приспособлениями.

Каждую из этих вещей он выкладывал на землю с такой осторожностью, словно имел дело с тончайшим фарфором. С самого начала он принял решение оснастить взрывное устройство электрическим часовым механизмом. Этот способ представлялся ему самым надежным и безопасным, поскольку ко времени взрыва позволял отдалиться на значительное расстояние.

Идея заключалась в том, чтобы использовать взрыватель замедленного действия с часовым механизмом. Тут нужны были батарея и клеммы. Такое устройство работало по принципу будильника. Часы отсчитывали время, и, когда стрелки достигали заданного положения, замыкая клеммы, электрический разряд поступал на детонатор и взрыватель на динамите. Одно время, в самом начале, Уртадо подумывал о том, чтобы вместо старомодного динамита использовать С-4 — взрывчатку, которую французы называли plastique. И все же окончательный выбор был сделан в пользу динамита. Динамит, представляющий собой, по сути, смесь нитроглицерина с опилками, был проще в обращении. Главное, чтобы динамитные шашки были свежими.

А в свежести этих шашек сомневаться не приходилось. Аккуратно связанные, они блистали новизной. За последние годы Уртадо смастерил по меньшей мере дюжину таких адских машинок для подрыва различных объектов. Умелой рукой он отмотал кусок зеленого провода и положил конец рядом с детонатором и батареей, закрепленными на жесткой основе. Разматывая бухту, Уртадо пополз вниз, по направлению к пещере. Вскоре он смог выключить фонарик — для освещения хватало восковых свечей, горящих внизу. В их колеблющемся темно-желтом свете виднелись ниша над гротом и стоящая в ней мраморная статуя Девы Марии.