— Он похож на покойника. Можно я ему глаза закрою?

— Как это? — не понял Саша.

— Покажу, — просто ответил Арсеньич. Он прощально поднял руку и пошевелил пальцами. И сейчас же на все окна дома, блестевшие от предзакатного солнца, опустились черные железные щиты. Свет померк в глазах у дома.

Турецкий и все остальные наблюдали с нескрываемым изумлением последние тайны дома Монте-Кристо из подмосковного поселка Малаховка.

Уже опуская руку, Арсеньич еще раз шевельнул пальцем, и у самого конька крыши вспыхнула и тут же погасла алая лампочка, которую видели только два человека, потому что только они знали ее тайну и предназначение.

Вот сейчас в опустевшем, опечатанном доме тихо выдвинулись из стен возле плинтусов маленькие панели и засветились накаливающимися спиральками. А через полчаса в подземный зал через открывшиеся люки хлынут потоки воды из цистерн и бассейна и заполнят его до потолка. Еще через пятнадцать минут сработает реле, и над спиральками, белыми от накала, выдвинутся форсунки и дружно прыснут керосином. Хитроумно продуманная тяга подхватит взметнувшееся пламя, и больше его уже ничто не остановит. Скоро от дома останется лишь черный кирпичный остов да черная вода под полом. Погребальный костер осуществленной мечты, из которого вознесется к вечному небу грешная душа его создателя. Все-таки великим инженером был Никольский...

Первым тронулся «автозак» с Никольским. Машина выехала за ворота, и Саня, вытянувшийся по стойке «смирно», как своему командиру, отдал Никольскому честь в последний раз.

Арсеньич повернул ключ, и мотор заработал.

— Все, — вздохнул он, и в этот момент раздался взрыв.

Еще не понимая, откуда долетел грохот, все выскочили из машины и увидели, как остальные бежали к воротам.

На бетонированной площадке, развороченная взрывом, пылала милицейская машина. Впереди, выброшенные через лобовое стекло взрывной волной, корчились на земле двое милиционеров, бежали водители других машин с огнетушителями, Саня уже заливал потоком пены горящие обломки и при этом в голос рыдал и матерился.

Арсеньич медленным, каким-то плывущим шагом приблизился к этому огню и вдруг, будто подпрыгнув и поймав на лету пулю, с маху опрокинулся на спину и забился в жутких конвульсиях.

Все растерялись, потому что не знали, что делать. Из служебки выскочил Сережа Селихов, растолкал сгрудившихся вокруг Арсеньича, кинулся на колени, подхватил его голову и стал что-то засовывать ему в рот. Припадок, при котором пружиной крутило и выворачивало все тело Арсеньича, длился несколько долгих минут. Наконец он стал затихать, словно понемногу отпускали его невидимые злые силы. Селихов осторожно подсунул ему под голову свою камуфляжную фуражку и незаметно прицепил к изнанке воротника крохотный, похожий на булавочную головку, шарик. Кашин расслабился и вытянулся на земле, словно покойник.

— Сейчас придет в себя, — сказал спокойно Селихов, задрал Арсеньичу рукав и сделал быстрый «полевой» укол коротким «афганским» шприцем. — Не удивляйтесь, это у него подарок из Афгана. Через минуту будет в полном порядке. Проверено.

И Сережа снова исчез, как растворился в воздухе, будто и не было его здесь никогда.

Горевший автомобиль тем временем загасили, растащили в стороны металлические обломки и извлекли из-под них обгоревший труп хозяина дачи. Саня-сторож вынес из своей будки кусок брезента и вместе с милиционерами завернул в него тело.

Турецкий тронул за рукав поднявшегося на ноги Кашина и удрученно покачал головой. Арсеньич был спокоен, как еще недавно Никольский.

Суки, сволочи, — процедил он отрешенно, не меняя выражения лица, и на непонимающий взгляд следователя добавил: — Я знаю, чье это дело. Поехали. Я вам все расскажу. Этого я им не прощу никогда... Всем стоять! — вдруг закричал он. — Где?..

— Кто? — быстро спросил Турецкий.

— А? — словно не понял его Арсеньич. — А, ну да, откуда вам знать... Убийцы! Гады!..

Боясь, что начнется новый приступ. Турецкий постарался успокоить его и отошел, чтобы дать указания следователю райпрокуратуры. Раненых увезти в больницу, а брезентовый сверток — в морг. Он заметил, что по двору как неприкаянные бродили какие-то люди, в форме и без, чего-то обнюхивали, поднимали и рассматривали, словно хищники на пожарище. И не прогнать их, не усовестить, и неизвестно, откуда они взялись. Тяжко, противно было на душе...

— Ну что, едем наконец, Иван Арсеньевич? — Турецкий уже требовательно обратился к Кашину. — Я готов принести вам любые извинения, но вы забыли, кажется, о моей жене! Не я ее, простите, упер; а вы! Или ваш бывший хозяин. Вы теперь единственный человек, который действительно знает, что здесь произошло. Поэтому давайте займемся делом.

Первой ушла машина с Моисеевым и Ириной. Ирке стало совсем плохо, и Семен Семенович, как человек не только воспитанный, но и благородный, засунул ей в рот сразу несколько успокоительно-снотворных таблеток, ставших с некоторых пор неотъемлемой частью и его собственного бытия. Ирка пару раз взбрыкнула, по своему обыкновению, и уснула, чем доставила большую радость старому следователю, который и сам был рад забыть все увиденное и пережитое в этот проклятый день.

Следом за Моисеевым тронулись Арсеньич с Турецким и Грязновым. Замыкал печальную процессию микроавтобус с муровцами. И только когда машины скрылись за поворотом дороги и проехали узкий бетонированный мосток через речку, из глубины двора, из-за сарая, примыкавшего к служебке, выехала последняя машина — серый «жигуленок», на который никто не обратил внимания из-за его прискорбно-жалкого вида. Неприглядность была его камуфляжем, создавала, как это часто бывает, обманчивое впечатление.

У ворот Селихов, сидящий за рулем, высунулся из окна, движением пальца подозвал сторожа Саню и сказал:

— Не тушуйся, парень. Если что, звони в офис. Кстати, передай Степанову приказ Арсеньича: команду взять на себя. И со всеми вытекающими. Он знает. Разрешаю рассказать, что здесь произошло.

— А мне Арсеньич ничего не велел, — усомнился Саня.

— Меня слушай! — жестко бросил Сережа Селихов и, выбросив из окна руку, лихо хлопнул по руке сторожа.

Мощный мотор серого задрипанного «жигуленка» позволил Селихову быстро нагнать вереницу машин. Но он не стал приближаться. Напротив, отстал на добрый километр, надел наушники и нажал кнопку магнитофона, закрепленную под приборным щитком. И сразу услышал медленный и спокойный голос Арсеньича.

...таким образом, эта служба присвоила себе право вести следствие, выносить приговор и немедленно приводить его в исполнение. Подразделение «ликвидаторов» — мы их так называли в Афгане — возглавляет полковник Подгорный Иван Федорович. Для справки — бывшая «Альфа», акция в Кабуле, убийство Амина, оперативная разработка и личное участие... Потом встретил я его в «Белом доме» вашем... В августе это было. Сильно повезло тогда демократам. Ванюша команды не получил, оттого так и живете. Ладно, теперь вам мои эмоции ни к чему... Дальше. Как я понял, замом у Подгорного— Кузьмин Василий Петрович, полковник... Адреса его и жены...