В голове было легко, но тело леденело. Он посмотрел на прерыватель цепи, потом нагнулся, чтобы прочно усесться между спинкой сиденья (при этом под ним разорвалась засохшая корка крови, и кровотечение снова открылось) и краем консоли. Он уперся лицом в рукоятку скорости, потом ухватился за рукоятку системы автоматического торможения. Он сделал так, чтобы рука лежала на ней, не соскальзывая.

Единственный его глаз находился достаточно высоко над консолью и мог видеть туннель впереди. Огни на стенах теперь мелькали быстрее. Поезд слегка покачивался, убаюкивая его. Рев в ушах стихал, и одновременно темнело в глазу, одновременно убегала назад и исчезала из вида станция, одновременно по обе стороны кабины бежал казавшийся устойчивым и медленно ускоряющийся поток огней.

Он понятия не имел, сколько ему предстоит проехать. Он начал путь, он сделал все, что мог. И теперь – наконец-то – большего просить у него уже невозможно.

Он закрыл глаз, чтобы немного отдохнуть.

Поезд покачивал его.

– Здорово, – усмехнулся Вабслин, когда Хорза, Йелсон и Бальведа вошли в кабину. – Локомотив готов. Все системы работают!

– Смотри не намочи штаны от радости, – предупредила Йелсон, глядя на Бальведу, садившуюся в одно из кресел, потом села сама. – Возможно, нам придется воспользоваться транзитной трубой, чтобы развернуться назад.

Хорза нажал несколько кнопок, глядя на показания приборов. Похоже, Вабслин был прав: хоть сейчас трогайся в путь.

– Где этот чертов автономник? – спросил Хорза у Йелсон.

– Автономник! Унаха-Клосп! – позвала Йелсон через микрофон шлема.

– Что еще? – раздался голос Унаха-Клоспа.

– Где ты?

– Разглядываю коллекцию древних самодвижущихся экипажей. Знаете, я даже думаю, что эти поезда, может быть, старше вашего корабля.

– Скажи ему, пусть поторопится сюда, – сказал Хорза и посмотрел на Вабслина: – Ты проверил весь поезд?

Йелсон приказала автономнику вернуться, а Вабслин утвердительно кивнул:

– Всё, кроме вагона реактора. Не смог туда войти. Как открываются его двери?

Хорза оглядел пульт, вспоминая расположение органов управления.

– Вот этим. – Он указал на ряд кнопок и световых панелей со стороны Вабслина.

Инженер уставился на них.

Приказано вернуться. Требуют возвращения. Словно он раб, один из идиранских меджелей, словно он машина. Ничего, пусть подождут.

Унаха-Клосп тоже нашел экраны с картами – они были в поезде, стоявшем в туннеле. Он проплыл в воздухе перед раскрашенными просторами на подсвеченном сзади пластике. С помощью своих полей-манипуляторов он нажал на несколько кнопок, включил маленькие ряды огней, обозначавших цели по обе стороны – крупные города и военные базы.

Все это теперь превратилось в прах, вся эта драгоценная гуманоидная цивилизация, все раздавлено ледником или унесено ветрами, потоками, дождями и вмерзло в лед – всё. Остался только этот дурацкий лабиринт-мавзолей.

Вот оно, ваше человечество, или как вы его там называете, подумал Унаха-Клосп. От этих остались одни машины. Но станет ли это уроком для других? Увидят ли они все это так, как он? Замерзшую каменную глыбу, ничего больше. Как же – жди!

Унаха-Клосп не стал выключать экраны и выплыл из поезда – назад в туннель, в сторону станции. В туннелях теперь горел яркий свет, однако теплее не стало, и Унаха-Клоспу казалось, будто в желто-белом свете, струящемся с потолка и стен, есть какое-то открывшееся только сейчас бездушие. Это был свет анатомического театра, свет операционной.

Машина поплыла по туннелю, думая о том, что собор темноты стал сверкающей ареной, плавильным тигелем.

Ксоксарле находился на платформе, по-прежнему привязанный к опоре мостика. Унаха-Клоспу не понравилось, как идиранин посмотрел на него, когда он выплыл из туннеля. Лицо Ксоксарле было практически непроницаемым, если только оно вообще могло что-то выражать; но было в идиранине что-то, не понравившееся Унаха-Клоспу, – ему показалось, что Ксоксарле с его появлением прекратил двигаться или делать что-то тайком.

Из устья туннеля автономник увидел Авигера – тот посмотрел на него с паллеты, потом снова отвернулся, не потрудившись махнуть ему рукой.

Мутатор, Вабслин и две женщины находились в кабине локомотива. Унаха-Клосп увидел их и двинулся к пандусу и ближайшей двери, но, добравшись до нее, остановился. Он ощутил слабое движение воздуха – едва заметное, но все же движение, и он его чувствовал.

Очевидно, теперь, когда было включено питание, какие-то автоматические системы подавали больше свежего воздуха с поверхности или через фильтрующие системы.

Унаха-Клосп вплыл в поезд.

– Противная маленькая машина, – сказал Ксоксарле Авигеру.

Старик неопределенно кивнул. Ксоксарле обратил внимание, что старик почти не смотрит на него, когда он, Ксоксарле, с ним разговаривает. Звук его голоса словно успокаивал старика, убеждал: я, мол, здесь, надежно привязан, никуда не делся и все так же обездвижен. С другой стороны, разговаривая, Ксоксарле двигал головой, чтобы посмотреть на Авигера, время от времени поводил плечами, похохатывал и таким образом получал повод пошевелиться, а значит, еще немного ослабить провода. Поэтому он говорил; ему повезет, если остальные пробудут в поезде еще сколько-то времени, – тогда он получит шанс на спасение.

Они у него попляшут, если ему удастся пробраться в туннели. Да еще с ружьем.

– Они должны быть отперты, – утверждал Хорза; судя по показаниям приборов на консоли перед ним и Вабслином, двери вагона-реактора вообще никто не запирал. – Ты уверен, что правильно пытался их открыть? – посмотрел он на инженера.

– Конечно уверен, – обиженно сказал Вабслин. – Я прекрасно знаю, как работают различные запоры. Я пытался провернуть храповик, отогнуть фиксатор… ну, хорошо, моя рука – не идеальный инструмент, но дверь все равно должна была открыться.

– Может, что-то вышло из строя, – сказал Хорза.

Он выпрямился и посмотрел вдоль состава, словно пытаясь увидеть что-то сквозь сотни метров металла и пластика между ним и вагоном-реактором.

– Гм-м-м. Места там маловато, чтобы Разум мог спрятаться, верно?

Вабслин оторвал взгляд от панели.

– Может, конечно, и маловато…

– А вот и я, – брюзгливо объявил Унаха-Клосп, вплывая через дверь в кабину. – Что еще вы от меня хотите?

– Что-то ты не очень торопился, осматривая тот, другой поезд, – заметил Хорза, глядя на машину.

– Просто я осматривал его внимательно. Внимательнее, чем вы, если только слух не обманул меня и я верно понял, о чем вы говорили. Где может быть достаточно места, чтобы Разум мог спрятаться?

– В вагоне реактора, – сказал Вабслин. – Мне там было никак не открыть некоторые двери. Хорза говорит, что, судя по приборам, они должны быть открыты.