Джейн вроде бы не улыбалась, но на ее щеке появилась ямочка.

– Взамен, – тверже повторил Уильям, – вы будете присматривать за моим слугой и конюхом и лечить их. Помимо этого ты станешь моей прачкой.

– Твоей прачкой?! – Ямочка на щеке тут же сгладилась, и Джейн с неприкрытым изумлением воззрилась на Уильяма.

– Прачкой. – Он знал, какое предложение она ожидала получить, и удивился, что не сделал этого, но так уж вышло. Он просто не смог. Не сейчас, когда в его памяти еще свежи воспоминания о Рэйчел и Анне Эндикотт. Не сейчас, когда его гнев питают мысли о том, что он не заслуживает иной женщины, кроме шлюхи.

– Но я не умею стирать!

– Ничего сложного: белье отмываешь от грязи, подштанники крахмалить не нужно. Вот и все. Нетрудно, правда?

– Но… но… Понадобится… м-м-м… котел! Вилок, валик, то, чем перемешивать… И мыло! У меня нет мыла!

А вот об этом он не подумал… Уильям сунул руку в карман – пусто, затем в другой – и нашел там гинею, двухпенсовик и флорин.

– Купи все, что нужно. – Он отдал Джейн гинею.

С непроницаемым лицом девушка смотрела на золотую монету в своей ладони. Открыла было рот и тут же его закрыла.

– В чем дело? – нетерпеливо спросил Уильям.

– Она ни нает как, – ответил чей-то тихий голос.

Уильям обернулся. За его спиной стояла Фанни и смотрела на него из-под чепца, на ее щеках розовели отсветы заката.

– Что ты сказала?

Фанни поджала губы, ее щеки покраснели, но она упорно повторила:

– Она ни нает как.

Джейн шагнула к Фанни, обняла ее за плечи и посмотрела на Уильяма.

– У моей сестры неправильный язык, – пояснила она, прежде чем он успел что-нибудь сказать. – Поэтому она боится хирургов. Думает, они отрежут ей язык.

Уильям глубоко и медленно вздохнул.

– Понятно. А мне она сказала «Она не знает как»? Я так понимаю, она тебя имеет в виду? И что же ты, скажи на милость, не знаешь?

– Теньки, – уставившись в землю, прошептала Фанни.

– Деньги? – Уильям посмотрел на Джейн. – Ты не знаешь, как…

– У меня никогда не было денег! – взорвалась Джейн и швырнула гинею к его ногам. – Я знаю названия денег, но не знаю, что можно на них купить, кроме… кроме того, что покупают в борделе! Мое влагалище стоит шесть шиллингов, понял? Рот – три шиллинга, а зад – фунт. Но если кто-нибудь дал бы мне три шиллинга, я б не знала, что смогу на них купить – булку хлеба или лошадь! Я никогда ничего не покупала!

– Ты… ты хочешь сказать… – Уильям был так ошарашен, что не мог сложить слова в предложение. – Но тебе ведь платили? Ты же говорила…

– Я с десяти лет в борделе! – Джейн сжала кулаки, костяшки ее пальцев заострились. – Я никогда не видела свою плату! Миссис Эббот говорит, что тратит эти деньги на мою – нашу – еду и одежду. Я не видела из оплаты ни пенни, не говоря уж о том, чтобы тратить их! А теперь ты даешь мне… это. – Она наступила на гинею, вдавила ее в землю. – И говоришь, чтобы я купила котел. Но где? Как? У кого?

Ее голос дрожал, лицо разрумянилось сильнее, чем от лучей заходящего солнца. Джейн злилась, но казалось, она вот-вот заплачет. Уильяму хотелось обнять ее и успокоить, но он опасался остаться без пальца.

– Сколько лет Фанни? – вместо этого спросил он.

Тяжело дыша, Джейн подняла голову.

– Фанни? – с отсутствующим видом переспросила она.

– Мне о-дин-на-сать, – ответила Фанни. – Не твонь ее!

Уильям оглянулся на Фанни. Девочка пристально смотрела на него, сжимая в руке палку. Он бы засмеялся, если б не выражение ее лица – и только что пришедшая на ум мысль. Уильям шагнул назад, чтобы видеть сразу обеих сестер. А они тотчас же притянулись друг к дружке, словно магнит и железо, и недоверчиво уставились на него.

– Сколько стоит ее девственность? – кивнув на Фанни, прямо спросил Уильям.

– Тесять фунтов, – непроизвольно ответила Фанни.

– Она не продается! Ни тебе, ни другому мерзавцу! – закричала Джейн и крепче прижала к себе Фанни, не позволяя ему подойти.

– Я ее не хочу, – процедил Уильям сквозь зубы. – Бога ради, я не сплю с детьми!

Джейн смотрела на него по-прежнему мрачно и не спешила выпускать сестру из объятий.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Чтобы подтвердить свои догадки о том, почему вы появились здесь.

– И о чем же ты догадался? – фыркнула Джейн.

– О том, что вы сбежали. Предположительно из-за того, что твоя сестра достигла возраста, в котором… – Он выгнул бровь и кивнул на Фанни.

Джейн поджала губы, но неохотно кивнула.

– Капитан Харкнесс? – наугад спросил Уильям. Харкнессу не понравилось, что его лишили добычи, и, не имея возможности добраться до Уильяма, он мог захотеть взять реванш по-иному.

Закат окрасил все в золотистые и розовые оттенки, но лицо Джейн побледнело, и Уильям ощутил, как напряглись его мышцы. Попадись ему только Харкнесс… Он завтра же поищет его. Джейн сказала, что Харкнесс может находиться в Филадельфии, но что, если это не так? Он станет отличной мишенью для его злости.

– Значит, я угадал, – сказал Уильям как можно более спокойным тоном и достал гинею из мягкой земли.

Глупо было предлагать ее Джейн. Не из-за того, что она рассказала, просто подобные ей – или Коленсо – никогда не держали в руках такой суммы. Их заподозрят в воровстве и быстро лишат этих денег.

– Просто присмотри за парнями, ладно? – сказал Уильям Джейн. – И обе держитесь подальше от солдат, пока я не раздобуду вам одежду попроще. – Он указал на их пропитанные грязью и потом наряды. – В этом вас примут за шлюх, а от солдат простым «нет» не отделаешься.

– А я и есть шлюха, – бесцветным голосом ответила Джейн.

– Нет, не шлюха, – возразил Уильям, и собственный голос показался ему чужим, но до странности решительным. – Ты под моей защитой. Я не сутенер, значит, и ты не шлюха. По крайней мере, пока мы не добрались до Нью-Йорка.

Шестнадцатый отряд пенсильванского ополчения под командованием преподобного Пелега Вудсворта ровным строем вошел в лагерь. Незадолго до того ополченцы остановились, чтобы привести себя в порядок, почистить оружие и умыться. Лорд Джон знал, что никто этого не заметит, но все же одобрил приготовления как пример военной дисциплины, о чем и сказал Жермену.

– Из нерях получаются плохие воины. – Он критически оглядел прореху в рукаве своего грязного черного мундира. – А солдаты должны повиноваться приказам, какими бы они ни были.

Жермен кивнул.

– Точно, так моя мама и говорит. Не важно, понимаешь ты смысл действия или нет, ты должен делать, как тебе сказано, а не то будет хуже.