Он помолчал, глядя на разгорающийся огонь в очаге.

— Значит, Кирилл из записей в Храме узнал рецепт порошка? — спросила Катя.

— Да. Как раз тогда американцы вторглись в Ирак, свергали Саддама. Кирилл напросился в командировку от телекомпании, в которой работал, добрался до указанных в табличках мест и добыл нужный гриб. Остальное было делом нескольких дней.

— И ты знаешь, как он пробрался на Базу, как убил нанимателя, как взял на себя управление Генератором? — меня больше всего интересовало именно это.

— В точности нет. Известно только, что стычка произошла за пределами Базы и представляла собой нечто вроде дуэли на пистолетах. Как в вестернах.

«Ну и дела…» — подумал я, снова вспомнив наш последний разговор с Кириллом.

— В сущности, деятельность Кирилла на Базе ничем не отличалась от деятельности прежнего нанимателя, — продолжил Дьякон. — Пока он не начал привлекать покойников, чтобы сэкономить сначала на обслуживающем персонале, а затем и на бойцах.

— Значит, я верно предполагала, — прошептала Катя. А потом уже громче спросила, обращаясь к Дьякону: — Битвы с участием мертвецов понижают общую удачливость человечества?

— В какой-то мере да, — кивнул Дьякон. — Сила отрицательного воздействия зависит от масштабов явления. А Кирилл все чаще и чаще входит в контакт не с людьми, а со свободными световыми сгустками, оставшимися после смерти людей. Им ведь платить не надо. А воюют они не хуже живых. Ведь, умирая, человек не превращается в ничто. Он распадается на световую и плотную составляющие, причем световой сгусток сохраняет всю память, все мысли и навыки человека. При этом чем более энергичным, чем более крепким и здоровым было тело, тем больше энергии получает сгусток и тем дольше он может существовать после смерти. В тонких сферах есть целые световые города, где живут сохранившиеся световые сущности людей.

— Сохранившиеся? — мне послышалась недосказанность.

— Да. Потому что если световой сгусток получает недостаточно энергии в момент смерти или теряет энергию по другим причинам, то его стабильность нарушается, и он начинает разлагаться. Недостаток энергии не позволяет ему свободно перемещаться через сферы, поэтому его выталкивает в самые тонкие слои, и он томится там в одиночестве, пока не разложится полностью. Это самое страшное, что только может случиться с человеком, — провести двести-триста лет в темном и беззвучном чулане собственного разлагающегося сознания, постоянно ощущая приближение конца обретенной вечности.

Мне стало не по себе.

— Ты хочешь сказать, что если мертвеца убьют в сфере взаимодействия, то его постигнет эта участь? — напрямую спросил я.

— Да, — кивнул Дьякон и поднялся с циновок. — Поэтому я и сделал свое устройство.

Он ткнул пальцем в потолок.

— Колокола? — догадалась Катя.

— Именно. Я долго настраивал их тон и ритм ударов, чтобы войти в противофазу с Генератором и аннулировать его работу, хотя бы настолько, чтобы не дать проникнуть сюда покойникам. На большее рассчитывать было нельзя, поскольку, перекрой я доступ сюда и живым, меня тут же разбомбили бы мизеры. Им ведь нужен враг. Они бы меня подавили. Правда, сейчас это можно. Мост взорван, и мизерам еще долго сюда не пройти. Кириллу это выгодно. Мизеры — трудная мишень, куда проще выбросить на черный рынок грибной порошок под брендом «Вонь» и расстреливать в лесу проникающих сюда мальчишек, которые даже не понимают, что происходит. Поэтому он использовал неконвенционное оружие — термоядерный фугас — для подрыва Моста. На его век отсутствия мизеров теперь хватит. Тут за время после взрыва вообще многое изменилось.

— Ну и дела, — насупился я. — И что именно изменилось?

— К Шахматному Храму Кирилл выдвинул специальные укрепленные кордоны, чтобы не давать мальчишкам разбредаться по лесу. Чтобы можно было расстреливать их почти сразу, не давая очухаться. Причем кордоны примерно наполовину укомплектованы покойниками, а наполовину живыми бойцами. В общем, все плохо.

— Получается, что Храм окружен и отсюда к Базе не прорваться? — насторожился я.

— Точно, — вздохнул Дьякон. — Интересно, как там мой звонарь?

— Погоди! — я остановил его. — Ты ведь так и не объяснил, каким образом протащил в сферу взаимодействия колокола. Мне надо знать!

— Хочешь пронести оружие? — сощурился парень.

— Да.

— Все очень просто. Любой предмет, не только живые существа, имеет, кроме плотной, еще и световую часть. Чем больше труда вложено в какую-то вещь, тем сильнее ее световая сердцевина. Когда вещь уничтожается, ее световая матрица продолжает блуждать между сфер и может быть отслежена человеком во время сна. Надо только знать, что все, что тебе снится, является либо световым каркасом когда-то существовавшего предмета, или отражением каркаса еще существующего, либо интерпретацией получаемой во сне информации.

— То есть чтобы пронести в сферу взаимодействия предмет, надо его уничтожить в реальности?

— Да. Потом необходимо, чтобы он приснился тебе. Во сне следует задать ему направление, то есть представить место в нужной сфере, где ты его найдешь. Это древняя шумерская техника. Все не так сложно, как кажется.

— И что, если я усилием воли во сне отправлю что-то в кусты неподалеку от Храма, я там его и найду?

— Непременно. Матрица предмета не имеет собственной воли, поэтому будет двигаться в точку, указанную твоим сознанием.

— А если предмет был уничтожен давно?

— Не имеет значения, — ответил Дьякон. — Если его энергия сильна, он будет существовать в тонких сферах тысячелетиями.

На крыше негромко ударил первый колокол. Затем еще и еще один.

— Наконец-то, — улыбнулся Дьякон. — Теперь мы в относительной безопасности.

— Не понял? — я встал с пола.

— Колокола настроены таким образом, что размягчают сферу взаимодействия в радиусе примерно двухсот метров от Храма. Теперь снаружи сюда не пройти. Если боец Кирилла попробует сунуться, то проснется.

— А если мертвец? — спросила Катя.

— Отправится в тонкие сферы без повреждений. А пока колокола обеспечивают защитный экран, мне надо настроить другую систему, экранирующую покойников. На это уйдет какое-то время. В любом случае прошу меня извинить.

— Подожди, — я удержал его за растрепанный рукав рубища. — Это ты под видом Северного Оленя вышел со мной на связь?

— Нет. К сожалению, пока не умею. Могу отслеживать потоки информации, но вклиниваться в них не могу.

— Так кто же это был? Кто-то из друзей? Андрей? Он ведь погиб!

— Нет, это не человек. Энергия его света слишком сильна.

— Мизер? — мне стало не по себе.

— Нет, что ты. Мизера я бы сразу определил.