– Кидаю гранату в землянку, – умно ответил тот. – Есть возражения?

– Есть, – подтвердил я. – Там может что-то ценное быть.

– Вот там? – изумился Кузнец. – Ценное? Это ж дикари гребаные!

– Это Дикое поле. Здесь и у дикарей «Молния» может быть.

– Знаешь, что, – скривился он, подходя к нам, – сам туда и лезь. Вот здесь, – он демонстративно сложил передо мной термитные шашки, – твое орудие труда на потом. А вот это, – он сунул мне стечкин в кобуре, – твое оружие. Если что, кричи!

Он повернулся и ушел.

Я привычно надел ремень с кобурой на пояс и сообщил в пространство:

– Так я пойду, проверю.

– Нам надо поговорить…

– Угу, – подтвердил я, – продолжая старательно обшаривать землянку, отпихивая всякую ерунду в сторону и попутно жуя кусок мяса, найденный на столе. После двух перекидываний в течение часа я чувствовал себя не лучшим образом, но дело прежде всего. Как говорил наставник Седой Бизон во времена моей нежной юности, не бывает такого, чтобы в логове у разумного не было ничего интересного. Если у него есть мозги, значит, есть и имущество. Просто для некоторых имеют ценность вещи, которые не стоят металла, из которого они сделаны, но сам металл ведь тоже ценность.

– Живой! – резко сказала она.

– А? – переспросил я. Вот не нравится мне этот пол. Что-то есть неправильное в звуке. Хотя толком понять невозможно, все провоняло крысиным запахом.

– Иди сюда!

Я понял, что она не отстанет, да и обсудить последние события стоило, пока остальные не появились с разными вопросами, и, пригнувшись, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, перешагнул через вторую ступеньку и вышел наружу.

Даша стояла, держа в одной руке мою куртку, а в другой свой наган с таким решительным видом, что на мгновенье я подумал, не собирается ли она меня пристрелить. Тут она заметила мой взгляд и быстро сунула револьвер в кобуру. Еще секунду она стояла, потом, шагнув вперед, прижалась ко мне.

– Я боюсь, – пробормотала она мне куда-то в район шеи, – я вообще крыс боюсь. А это – ужас какой-то.

– Все кончилось, – обнимая ее, сказал я, – из них никто не ушел. Просто бежать было некуда.

– Ничего не кончилось. – Она отодвинулась и, глядя мне в глаза, повторила: – Нам надо поговорить. – При этом от нее пахло решительностью и еще, не понятно с чего, смущением.

– Садись, – сказал я. Взял у нее куртку и кинул ее на землю. – Если нам надо обсудить наши дела, то сделаем это с комфортом, а не прямо в грязи.

Она подождала, пока я сяду, и устроилась так, что я невольно должен был ее обнять. Охота на меня была не только объявлена, но и завершена. Меня явно уже приговорили, связали, и осталось только приготовить на медленном огне.

– Ну, поговорим о делах наших скорбных… Похоже, они застали только конец. Ты ж понимаешь, что мне не хотелось бы, чтобы пошли разговоры.

– Знаешь, – Даша хихикнула, – а ты очень симпатичный медвежонок. На большого медведя явно не тянешь, хотя когти сантиметров пятнадцать наверняка и зубы ой-ой. Только настоящий медведь килограммов триста весит как минимум, я знаю, мы с отцом охотились. Ой, – она испуганно обернулась на меня.

– Не нервничай, – поцеловав ее в макушку и прижимая к себе, сказал я, – мы не в «Обыкновенном чуде», чтобы мне стало неприятно. Те медведи сами по себе, оборотни сами по себе. Ничего общего у нас нет, и на одной территории не проживаем. Больше моего человеческого веса в форме медведя не может быть. Можно, конечно, отрастить брюхо, но мне как-то не хочется. Я больше в таком виде провожу, и солидное пузо ни к чему. В спячку не впадаю, Луна на меня не влияет, серебро не опасно. Даже если я тебя покусаю, в оборотня не превратишься, – это от рождения.

– Ага, – задумчиво сказала Даша. – Теперь я кое-что понимаю. Сложилась мозаика. Раньше все время были какие-то непонятки.

– А вот ты меня после этого зрелища не боишься?

– Тебя бояться? – она фыркнула. – С чего это? Ты меня защищал и в том виде и в этом. И ты меня в яме не пытался скушать, а очень даже нежно продемонстрировал, как ко мне относишься, – она погладила меня по лицу. – Не просто как мужик, который дорвался до тела. Я не знаю, как там у вас, оборотней, положено, но ты мой и никуда от меня теперь не денешься. – Она прочно села мне на колени и обняла за шею. – «В радости и в горе, пока смерть не разлучит нас…» Я никогда не использую против тебя и таких как ты, все что узнаю, и не скажу ничего про вас никому без твоего прямого разрешения.

– Даша, ты хоть головой подумай… До самой смерти! Ты ничего не знаешь о нас, о нашей жизни и обычаях. Никогда не говори того, что необратимо, и не произноси таких клятв.

– Так расскажи мне, как правильно! Ну, когда мужчина дарит кольцо с брильянтом и что при этом говорит…

Я закатил глаза.

– Как тебе объяснить… Мы поздно женимся, и только когда детей хотим. Девушка сама решает, кто ей подходит, а кто нет.

Даша тут же радостно закивала.

– Меня вполне устраивает, – сообщила она. – Не вижу проблемы. Я тебя выбрала, и ты мой.

– Поговори с Черепахой, – с ужасом сказал я. – Не умею объяснять то, что все знают с детства.

– Это обязательно, – снисходительно пообещала она. – Я собираюсь быть хорошей женой, и непременно выясню все, что можно.

«Ага, – подумал я. – Лучше не надо. Наши девушки, такие застенчивые до брака, после замужества становятся крикливыми и любят громко обсуждать с подружками неправильное, с их точки зрения, поведение мужа. Как в постели, так и вообще. А если недовольны, не стесняются ругаться так, что уши вянут. Чего им стесняться? Они пользуются полной неприкосновенностью. По крайней мере, пока налево не гуляют».

– От начала ухаживания до замужества лет пять может пройти, и нужно еще проверить, не будет ли у потомства генетических болезней или других проблем.

– Вот с этим у нас нормально будет, я знаю. У детей есть две тени.

– Стоп! А ну-ка давай с этого места поподробнее.

Она смущенно посмотрела на меня.

– Я сновидец.

– Давай, давай. Что такое сновидец, я прекрасно знаю. Что ты такое видишь и как далеко?

– По-разному. Иногда годы, иногда дни. Раньше я многое не понимала, слишком странно и совершенно не похоже на Форт. – Она посмотрела мне в глаза. – Я давно знаю, что у будущего есть несколько вариантов. Сделаешь так – будет так, сделаешь по-другому – будущее изменится. Не всегда это зависит от тебя. Если бы Леха не вернулся, мы бы не встретились никогда. Но когда я его увидела – то поняла, что все будет так, как я хотела и надеялась.

Она несколько мгновений помолчала и продолжила:

– Я сижу за столом в очень странном доме, там двери вообще нет, только занавеска, хотя стены деревянные. И про этот дом точно знаю, что живой. Я не понимаю, как это возможно, – она посмотрела на меня. Я кивнул. – Ну ладно, все равно рано или поздно узнаю. Под столом возятся двое маленьких мальчиков лет трех-четырех, и один из них наш. Твой и мой. Напротив сидит молодая женщина. Высокая и очень симпатичная. Тоже рыжая, как я, но более темная. Лицо с острым подбородком, нос курносый и глаза зеленые. Второй ребенок ее. Она говорит что-то на непонятном языке. То есть я, видящая сон, его не знаю. Но я, живущая там, знаю, что она говорит, что я очень рано забеременела снова. Торопиться с этим не надо. И вообще я дура, потому что такие вещи не должны быть случайными. Потом она говорит, что точно сказать пока нельзя, только месяца через три, но она не думает, что возможны проблемы, если в первый раз их не было. Вторую тень она уже сейчас видит. И все равно я должна каждые две недели заходить к ней, а не ждать, пока она сама придет. – Даша перевела дух и спросила: – Ты ее знаешь?