Да, вернулся, сообщили внизу. К утру, коня еле успели расседлать. Только сейчас удалился в свои покои. Ему сказали о возвращении молодого господина? Конечно! Но он и сам уже о том осведомлен. Сам справлялся, где господин. Когда узнал, что тот спит, возвратившись из королевского дворца, велел тотчас известить, когда молодой айэт проснется.

– Я сам, – Тай отстранил слугу, уже готового со всех ног нестись наверх.

Поднялся в покои отца сам, ноги почему-то ослабели. Тай всегда робел Архала. А сейчас… Он уже знает о дворце, о Правителе, будет расспрашивать ловко, толково, как он это умеет, а что Тай? Что он скажет ему?

Отстранив с дороги еще одного слугу, он сам распахнул двери в отцовские покои. Тот было хотел возразить, залепетал что-то, но Тай решительно указал ему на распахнутую дверь, а потом еще одному, маячившему в предпокое. Не хватало еще, чтобы их разговор кто-нибудь услышал. Избавившись от лишних людей, затворил тихо двери, двинулся вперед по мягкому ковру, которого раньше здесь не припоминал. Распахнул следующие двери и услышал голоса. Отец не один. Вот о чем пытались сказать слуги. Может, лучше уйти? Тай нерешительно топтался на месте. Сколько можно ждать? Он хотя бы даст знать отцу, что уже готов его видеть.

Тай опять двинулся вперед и застыл на середине залы. Голоса, пробивавшиеся из-за неплотно закрытой двери отцовской оружейной, заставили его замереть на месте. Первый – отцовский, второй – знакомый до боли голос вчерашнего верзилы, ушедшего вчера от Тая в темном проулке. Сомнений не было. Как он вчера не сообразил? Отец разговаривал с Табатом. Вот почему разбойники убрались прочь, как только Тай испустил клич Кальги и кинулся на них! Табат узнал его! Видно, испугался, что причинит вред наследнику Архала! Вот почему все обошлось так легко. Темнота, тени, крики, черные фигуры… да и в голову просто не могло прийти, что это Табат промышляет на темных улицах посланников Морского Союза.

Нужно сказать отцу!… Посмотрим, что этот разбойник будет плести в свое оправдание.

Тай подошел к дверям оружейной почти вплотную и вновь застыл.

– А кинжал? – отрывисто спросил отец, с этого места Тай мог уже отчетливо Слышать его недовольный голос. – Кинжал где? Или ты и этого не успел?

– Кинжалом я его мальца как раз приколол, – почтительно гудел Табат, оправдываясь.

Вот тут-то Тай с размаху и встал столбом.

– Его найдут, господин! Точно найдут. Не могут не найти. Я человека посылал, он говорит, стражники там уже все облазили. Еще ночью. А к утру, надо думать, снова будут искать. Всю Чатубу изроют, все лачуги перевернут, где разный сброд ютится!

– Да. – Отец помолчал немного. – Правитель наверняка в дикой ярости. А посланник точно не ранен?

– Нет, – уверенно сказал Табат. – Царапин пару, а так… Уж больно он искусен оказался. А по виду и не скажешь. Да мы бы управились лучше некуда, только вот айэт Тай…

– Хватит! – мрачно отрезал Архал. – Не смей поминать моего сына в своих жалких оправданиях. Если бы кто-то из вас хоть пальцем задел Тая!… – Он не довершил угрозу, но и без слов было понятно, что ослушнику несдобровать.

– Так мы и не посмели тронуть. Как поняли, что он это, то сразу… того… ушли. А он на крики, видно…

Тай, затаивший дыхание возле самых дверей, услышал, как что-то жалобно звякнуло.

– Так велено ж было, чтобы кричали, чтобы стражу… Только стража-то больно долго услыхать не могла… – неловко оправдывался Табат.

– Ничего толком сделать не умеете! – Архал раздражался все сильнее, и оттого его голос падал, наводя страха больше, чем иные крики. – Еще и обличье твое!… Когда теперь повсюду шарят! Каждый может оказаться в подозрении!

Некоторое время царила тишина, но Тай и не подумал сдвинуться с места. Слишком во многих играх уже довелось побывать. Больше не хочется. Даже в отцовской.

– Ладно… ты все равно едешь в Легу. – Архал помолчал, словно размышляя. – Все равно больше некого послать. Возьмешь людей, сколько надо… но немного, чтобы в глаза не бросаться. Поскачешь быстрее ветра! Старика мне привезешь.

Табат что-то прогудел удивленно, Тай не разобрал и отважился подойти к самым дверям.

– Да, того самого. Ты его видел тогда, со мной. Помнишь хорошо?

– Да, господин, – с готовностью поспешил подтвердить Табат.

– Только незаметно. И чтобы никто, ни один человек, хоть в Леге, хоть еще где-нибудь, не понял, куда старик исчез. И сюда привезешь так, чтобы никто… Ты понял?

– Понял, господин!

– Если кто-нибудь приметит твою образину, а сейчас ты чересчур приметный, то снисхождения не жди. С людей своих сам спрашивать будешь, но если из них кого-нибудь заприметят… чтобы тут в Чатубе они больше не мелькали.

– Понял, господин.

– Это на дорогу. Лошадей не жалейте, меняйте при первом же случае. Как можно скорее, Табат. Времени мало. Тебе ясно? Если не успеешь со стариком…

– А какой нам срок, господин? До Леги путь неблизкий. Дней десять-двенадцать будет. Меньше никак. И обратно еще…

– Не знаю… Знал бы – указал. Но времени мало, очень мало, каждый день последним может стать. Скоро обернешься – озолочу. Понял?

– Все понял, господин! – уже радостнее подал голос верзила.

– Снаряжайся немедленно. Сколько людей возьмешь?

– Рашхада непременно да Кривого с…

– Сколько?

– Человек пять надо. Сторожить, да еще если потасовка… В Леге не очень-то адья любят.

– Хорошо, бери пятерых. Больше не надо. Вот тебе послания в мои владения в Шайтьяре, как раз по дороге. Если спросит кто, ты послания вез, так и запомни! Отдашь управителям. На обратной дороге они тебе взамен мешочки дадут. Привезешь. И запомни: ценность эту для виду охранять будешь. Главное – старика мне доставь! И чтобы никто даже краем глаза его не видел! Хоть в мешке!

– Будет исполнено, господин!

– Собирайся! И прикрой ты образину свою чем-нибудь пока! Приедешь – наплетешь всем, что в дороге так тебя разукрасили.

– Да, господин.

За дверями послышались шаги. Тай, не сообразивший, что они могут так скоро закончить разговор, заметался загнанным зверем, стараясь, однако, бесшумно ступать по мягким коврам. Вот сейчас отец выйдет и застанет его в этой зале. Прямо у дверей. Он упал за скамьей, застланной длинным мягким покрывалом с широкой бахромой, что полностью скрыла его. Раздвинул ее осторожно, и тут скрипнула дверь.

Табат вышел один, мелькнул как раз между ткаными волокнами. Тай разглядел здоровенный свежий след от чужого клинка. От самого виска к подбородку. Его трудно будет скрыть. Ай да соседи-мореходы! Хоть пометили разбойника.

Он проводил Табата взглядом и выждал немного, моля всех богов Адья, чтобы тот не встретил ни одного из слуг, выгнанных Таем из отцовских покоев, и чтобы отец еще хоть немного пробыл в оружейной. Затем, не таясь, снова подошел к дверям, теперь уже плотно затворенным. Распахнул тяжелые деревянные створы.