эпизод, рассказанный В. Д. Бонч-Бруевичем, имел продолжение. Начиная с апреля 1918 года проект государственной печати, а значит, и герба обсуждался при самом непосредственном участии Владимира Ильича на десяти заседаниях Совета Народных Комиссаров. Ленину еще не раз приходилось отстаивать свою точку зрения: меч — это не наша эмблема, оставляя пометки на протоколах заседаний: «Отложить до выяснения вопроса о мече», «…выкинуть из рисунка меч». В июне восемнадцатого года Совнарком под председательством Владимира Ильича заслушал сообщение Председателя ВЦИК Я. М. Свердлова «О советской печати». И вновь читаем в постановлении: «Вопрос о мече, оставшийся спорным, решить после предварительного маленького совещания, имеющего быть завтра».

Говоря словами Владимира Ильича, это было время, «когда война изранила все тело России, так что народ похож на избитого до полусмерти человека…» Немцы — на Украине, в Прибалтике и Белоруссии, англичане, французы — на Севере, турки и англичане — в Закавказье, японцы — на Дальнем Востоке, Деникин — на юге, Краснов — на Дону, банды Дутова — на Урале… А Владимир Ильич по-прежнему настаивает: меч — не наша эмблема. Так велика была его вера в торжество мирной политики Страны Советов, которая найдет поддержку во всем мире. И ленинская точка зрения победила…

В июле 1918 года в Москве открылся V Всероссийский съезд Советов. Ему предстояло принять первую Конституцию РСФСР, а с ней и первый советский герб. Делегат этого съезда, член партии с 1913 года Василий Мефодьевич Верховых рассказывал мне:

«Большинство делегатов съезда были большевики, среди них и я — председатель Бердеевского волостного Совета из моей родной Тамбовской губернии. Съезд собрался в Большом театре. С трибуны съезда Ленин говорил, обращаясь к нам, делегатам:

— Если теперь этому съезду нами может быть предложена Советская конституция, то лишь потому, что Советы во всех концах страны созданы и испытаны, потому, что вы ее создали, вы во всех концах страны испытали…

Да, Советы успешно действовали к этому времени во всех концах страны. Но все больше наглела контрреволюция, и все труднее становилось бороться с ней. Посмотрите запись выступления Владимира Ильича на V съезде Советов. Как многократно прерывается речь Председателя Совнаркома шумом, выкриками, репликами из зала. Это безобразничали с первой минуты открытия съезда левые эсеры. Они то предлагали выразить недоверие Советскому правительству и расторгнуть Брестский мир, а то просто бесновались, стараясь сорвать нашу работу.

Понятно, что мы — люди тогда еще совсем молодые — не оставались безразличными к их действиям. Обстановка накалялась. В довершение ко всему на верхнем ярусе Большого театра грохнул взрыв: у кого-то из присутствующих разорвалась граната. Совершенно спокойным, просто невозмутимым оставался, пожалуй, лишь Яков Михайлович Свердлов — и в эти минуты, и на следующий день, когда пришло известие о начале мятежа левых эсеров. Мы еще не знали об этом предательстве, когда нам сказали, что большевистская фракция собирается на совещание в театре Зимина — в этом помещении теперь Центральный детский театр. Помнится, я так и не успел дойти до этого дома. Выходя из Большого театра, получил винтовку и отправился на подавление эсеровского мятежа.

В первую перестрелку мы попали уже подле Центрального телеграфа.

А разбив мятежников, снова собрались на съезде Советов. Единогласно приняли Конституцию РСФСР, герб и флаг республики.

Понимали мы в те минуты, какой акт глубочайшего исторического значения совершаем? Мне кажется, что понимали. Мы принимали Конституцию, утверждали государственный герб — и мы видели в этом торжественное подтверждение наших завоеваний и наших побед. Нет и не будет больше в России ни дворян, ни купцов — есть лишь гражданин, и живет он в Республике Советов.

А у многих еще, да и у меня, стояли перед глазами бесконечные коридоры Смольного. Я был там в дни вооруженного восстания. Спорили, решали вопросы, спали прямо на полу, завернувшись в шинели, — все в Смольном. В одной из комнат я увидел Александру Михайловну Коллонтай. Выгадывая буквально на каждом кусочке черного хлеба, она делала бутерброды — думаю, что для членов военно-революционного комитета. Я отдал ей свои запасы — буханку черного хлеба, шматок сала, головку сыра. «Спасибо, товарищ», — кивнула Коллонтай. Для новой власти, которая должна была прийти буквально с минуты на минуту, эти скромные припасы были, очевидно, ценностью.

Спустя два месяца, в январе восемнадцатого, я оказался на галерке Таврического дворца: мне дали гостевой билет на открытие Учредительного собрания. Там я впервые услышал ленинскую «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Ее прочел Свердлов, предлагая как проект постановления Учредительного собрания. Однако «люди с того света» (так назвал Владимир Ильич членов Учредительного собрания) не пожелали даже обсуждать Декларацию — первый в истории человечества законодательный акт, ставящий задачей государства уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы и установление его социалистической организации. Спустя несколько дней Декларацию приняли мы — делегаты III Всероссийского съезда Советов.

И вот теперь, на V съезде Советов, мы видели, что республика рабочих и крестьян, которая складывалась на наших глазах, все больше приобретает черты государства — утверждается Конституция РСФСР, принимаются герб и флаг республики. У истории есть свои неповторимые и непередаваемые минуты. О них нельзя рассказать, их можно лишь пережить».

В августе 1918 года «Известия» публиковали постановление Совнаркома. В нем говорилось: «Употребление старого герба безусловно воспретить под личную ответственность подписывающего бумаги. Обязать все советские учреждения обзавестись печатями с новым гербом Советской республики».

И тогда же Владимир Ильич дал письменное распоряжение секретарю Совнаркома Н. П. Горбунову:

«1) Отбить оттиски новой печати и раздать каждому народному комиссару под его расписку.

2) Заказать такие печати (в меньшем размере) для всех советских учреждений или внести в Малый Совет для объединения практических шагов (может быть, выработать общий тип малого размера печати с надписями отдельных комиссариатов)».

Настало время первой годовщины Октябрьской революции. В канун этого торжества газеты писали: «После митинга на И московских площадях состоится сожжение эмблем старого строя и грандиозная иллюминация Москвы. Главные фейерверки будут пущены из Кремля. В 9 часов 30 минут будут подняты эмблемы, олицетворяющие собой новый строй». Среди них и советский герб.

Надежда Константиновна Крупская вспоминала: «Октябрьские дни первой годовщины были одними из наисчастливейших дней в жизни Ильича».

* * *

Минует четыре года, и в последний день уходящего 1922-го «Известия» вышли под шапкой — «Создание Советского Союза — новогодний подарок мировому пролетариату». Газета публиковала материалы I Всесоюзного съезда Советов, провозгласившего образова ние Союза Советских Социалистических Республик. От Российской Социалистической Республики к Союзу Советских Социалистических Республик — таков путь, пройденный за это время.

Закрывая I Всесоюзный съезд