– Что случилось?

– Просто прошло… – Ахкеймион запнулся.

– Что прошло?

«Столько лет…» На самом деле прошло две тысячи лет с тех пор, как он в последний раз видел скюльвенда.

– Во времена Армагеддона… – начал было он, но умолк в нерешительности. Почему он всегда так стесняется говорить об этих вещах? Ведь это все действительно было!

– Во времена Армагеддона скюльвенды встали на сторону He-бога. Они разгромили киранейцев, разграбили Мехтсонк и осадили Сумну вскоре после того, как Сесватха бежал туда…

– Ты имеешь в виду – «сюда», – уточнил Пройас. Ахкеймион уставился на принца вопросительно.

– После того как Сесватха бежал сюда, – пояснил Пройас, – где некогда жили древние киранейцы.

– Д-да… Сюда.

Он ведь действительно стоял на древней киранейской земле. Это были те самые места – только как бы погребенные под множеством наслоений. Сесватха даже как-то раз проезжал через Момемн, только тогда он назывался Монемора и был крохотным провинциальным городишком. Ахкеймион осознал, что в этом-то и состоит причина его тревоги. Обычно ему не составляло труда разделять две эпохи, современность и дни Армагеддона. Но этот скюльвенд… Как будто на его лбу были начертаны все древние преступления их рода.

Ахкеймион разглядывал приближающегося всадника: толстые руки, опоясанные шрамами, жестокое звериное лицо, глаза, которые привыкли видеть только мертвых врагов. Следом за ним ехал еще один человек, такой же грязный и измученный долгой дорогой, как и скюльвенд, но с белокурыми волосами и бородой норсирайца. Он разговаривал с женщиной, у которой тоже были льняные волосы. Женщина пошатывалась в седле, словно вот-вот готова была упасть. Ахкеймион подумал было о том, кто они такие и откуда – женщина, похоже, была ранена, – однако внимание его неизбежно возвращалось к скюльвенду.

Скюльвенд. Так странно, что просто глазам своим не веришь. Нет ли тут какого-то более глубокого смысла? В последнее время ему так часто снился Анасуримбор Кельмомас, а вот теперь прямо перед его глазами живое видение из древней эпохи конца света. Скюльвенд!

– Не доверяй ему, Пройас. Они жестоки, они абсолютно безжалостны. Такие же злобные, как шранки, но при этом куда более коварные.

Пройас рассмеялся.

– Ты знаешь, что нансурцы каждый тост и каждую молитву начинают с проклятия и пожелания гибели скюльвендам?

– Да, я об этом слышал.

– Так вот, адепт, ты видишь призрак из твоих кошмаров, а я вижу врага своих врагов!

Ахкеймион понял, что вид варвара вновь воспламенил надежды Пройаса.

– Нет. Ты видишь перед собой врага, просто врага. Это нечестивец, Пройас. Проклятый.

Наследный принц пристально взглянул на колдуна.

– А сам ты кто?

Безумие! Как же заставить его понять…

– Пройас, ты должен…

– Нет, Ахкеймион! – воскликнул принц. – Я никому ничего не должен! Хотя бы раз в жизни избавь меня от твоих мрачных предсказаний, будь так любезен!

– Ты же меня позвал затем, чтобы я давал тебе советы! – напомнил Ахкеймион.

Пройас резко развернулся в его сторону:

– Не дуйся, наставник, тебе это не идет! Да что с тобой такое? Я позвал тебя, чтобы ты давал мне советы, что верно, то верно, но ведь ты вместо этого изводишь меня пустой болтовней! Ты, быть может, забыл, но в обязанности советника входит представлять принцу факты, необходимые для того, чтобы принимать взвешенные решения. А вовсе не принимать решения самому, а потом пилить принца за то, что он с тобой не согласен!

И отвернулся с усмешкой.

– Теперь я понимаю, отчего маршал так из-за тебя тревожится.

Это Ахкеймиона задело. По лицу Пройаса он видел, что принц как раз и хотел его задеть, нанести удар, максимально близкий к смертельному. Нерсей Пройас – военачальник, он боролся с императором за душу Священной войны. Ему нужны были решимость, единодушие и в первую очередь повиновение. А скюльвенд уже приближался…

Ахкеймион все это понимал, и все равно было обидно.

«Да что со мной такое?»

Ксинем остановил своего вороного у подножия холмика и, спешиваясь, приветствовал их. Ахкеймиону не хватило духу ответить тем же. «Что ты наговорил обо мне, Ксин? Что такого ты во мне видишь?»

Отряд последовал примеру Ксинема и некоторое время возился с конями. Ахкеймион слышал, как Ирисс упрекнул норсирайца за неподобающее обличье таким тоном, будто этот человек был его названым братом, а вовсе не чужестранцем, которого надлежит представить принцу. Наконец они, тихо переговариваясь и тяжело, устало ступая, принялись подниматься на холм. Теперь, когда все спешились, оказалось, что скюльвенд нависает над Ксинемом и вообще возвышается над всеми присутствующими, кроме разве что норсирайца. Он был узок в талии, а широкие плечи чуть заметно сутулились. Он выглядел голодным, но не как нищий, а как волк.

Пройас бросил на Ахкеймиона последний взгляд, прежде чем приветствовать своих гостей. «Будь тем, кто мне нужен!» – предупреждал этот взгляд.

– Нечасто встретишь человека, о котором слухи не лгут, – сказал принц по-шейски, окинув взглядом руки варвара, оплетенные мощными жилами. – Однако ты, скюльвенд, действительно выглядишь таким свирепым, как рассказывают о твоем народе.

Ахкеймион поймал себя на том, что ему не нравится любезный тон Пройаса. Его способность без малейшего труда переходить от ссоры к дружеским приветствиям, злиться и тут же делаться милым и дружелюбным всегда тревожила Ахкеймиона. Сам-то он точно такой способностью не обладал и всегда полагал, что подобная изменчивость чувств говорит об опасной склонности к обману.

Скюльвенд взглянул на Пройаса исподлобья и ничего не ответил. У Ахкеймиона поползли по спине мурашки. Он понял, что этот человек носит при себе хору. Он слышал ее адский шепот.

Пройас нахмурился.

– Мне известно, что ты говоришь по-шейски, друг мой.

– Если я правильно помню, мой принц, – сказал Ахкеймион по-конрийски, – скюльвенды не терпят комплиментов, особенно косвенных. Они считают их немужественными.

Льдисто-голубые глаза варвара метнулись в его сторону. Внутри Ахкеймиона дрогнуло нечто – нечто, умеющее распознавать физическую угрозу.

– Кто это? – спросил скюльвенд с сильным акцентом.

– Друз Ахкеймион, – ответил Пройас куда более жестким тоном. – Колдун.

Скюльвенд сплюнул. Ахкеймион не знал, был ли то знак презрения или народный жест, оберегающий от колдовского глаза.

– Однако тебе не к лицу задавать вопросы, – продолжал Пройас. – Мои люди спасли тебя и твоих спутников от нансурцев, и мне ничего не стоит вернуть вас им. Понимаешь?

Варвар пожал плечами.

– Спрашивай, если хочешь.