чуть больше думал обо мне, то увидел бы, что мое признание шито белыми нитками. Но ты думал только о себе, о своем оскорбленном самолюбии, и тебя интересовало лишь одно — много ли удовольствий доставляет мне Золи.

Т а м а ш. До сих пор не понимаю, как ты могла сказать, что изменяла мне?

Е в а. Потому что, живя с тобой целых пять лет, я всегда и во всем чувствовала твою отчужденность. Тебя мало интересовала моя жизнь, и я имела все основания изменить тебе, но я этого не делала. Ты ведь знаешь, я слишком разборчива, да и труслива немного, чтобы пойти на это. Но ты делал все, чтобы меня оттолкнуть. Помнишь ночные телефонные звонки?

Т а м а ш. Значит, ты говоришь, что не изменяла мне? Хочется, но трудно поверить. Ты же сама призналась!

Е в а. Будь ты более внимательным, ты мог бы в тот же вечер опровергнуть мое нелепое признание. У тебя могли быть неопровержимые доказательства.

Т а м а ш. Доказательства? Значит, их могло быть много?

Е в а. Конечно. Вспомни тот вечер. Я предложила Золи закурить, протянула ему сигареты. Будь я действительно ему близкой, я знала бы, что он давно не курит, а когда принесла кофе, хотела положить в чашку сахар. Причину его отказа мне тоже полагалось бы знать, но я принялась его расспрашивать: «Почему, отчего, да что с тобой случилось?» Помнишь, что он отвечал? «Я трус, меня напугали врачи, я струхнул…» Много у тебя было возможностей усомниться тогда в моем признании, но ты этого не сделал. Ты не можешь и сейчас мне поверить. (С иронией.) Единственное, что теперь доставляет мне удовлетворение, — ты не будешь спокоен, начнешь терзаться сомнениями: «Может, и на сей раз Ева ловко разыграла комедию?» Вот и все мое безотрадное утешение — хоть немного, да поколебала твою самоуверенность.

Т а м а ш. Все-таки не могу понять: как ты могла признаться в супружеской неверности? Вот так прямо и заявить судье: неверна, мол. И это сделала ты, именно ты?

Е в а (упавшим голосом). Потому что ни в грош себя не ставлю с тех пор, как мы оставили в канаве несчастного мотоциклиста, я не уважаю себя.

Т а м а ш (раздраженно). О боже! Мы уже сто раз об этом говорили… Теперь ты снова заладила…

Е в а. Да, заладила… Я за многое теперь себя корю: и за то, что бросила университет, и за то, что держалась за эту уютную квартиру, дорожила всем этим комфортом, твоей машиной, и даже за то, что принимала участие в твоих развлечениях.

Т а м а ш. Машина принадлежит нам обоим.

Е в а. Да, обоим. Но я, собственно, стыжусь не самой машины, а того, какой ценой она нам досталась. Мне слишком дорого пришлось за нее расплачиваться. Я всегда тебе уступала, ты всегда поступал как хотел.

В передней раздается звонок.

Т а м а ш. Пойду посмотрю, кто это. Возможно, врач.

Е в а. А я, пожалуй, начну укладываться. (Направляется в другую комнату.)

Т а м а ш. Все-таки решила?

Е в а (даже не оглянувшись). Да, за этим я и пришла. (Уходит.)

Т а м а ш, прихрамывая, выходит в холл и спустя несколько мгновений возвращается с  П о н г р а ц е м.

П о н г р а ц. Я говорил с твоим лечащим врачом. Он считает — еще недели две.

Т а м а ш. Да, мне он тоже так сказал. (Пододвигает гостю стул.)

П о н г р а ц. Спасибо. (Садится.) Ты, должно быть, удивлен моим визитом.

Т а м а ш (садится, маскируя свое удивление иронией). Ты прекрасно знаешь, что твой визит каждый раз для меня — честь.

П о н г р а ц. Надеюсь, я не помешал…

Т а м а ш (покосившись направо). Да нет, только моя жена здесь.

П о н г р а ц (с некоторым недоумением). Насколько мне известно, вы разошлись.

Т а м а ш. Да, наш брак расторгнут. (После небольшой паузы.) Но если у тебя опасения этического порядка, могу заверить… присутствие моей жены вполне согласуется с нормами нравственности. Она как раз укладывает свои пожитки.

П о н г р а ц (делает вид, будто не замечает иронии Тамаша). Я пришел по делу ивандского базальтового карьера — не хотелось ждать еще две недели, пока ты приковыляешь в трест.

Т а м а ш (поражен). По делу ивандской канатной дороги? Я думал, с этим давно покончено.

П о н г р а ц. Я пришел тебе сообщить, что мы решили вновь заняться этим делом.

Т а м а ш. Кто же настаивает — завод или институт?

П о н г р а ц. Не завод и не институт.

Т а м а ш (поражен). Уж не Кернэр ли вернулся?

П о н г р а ц. Нет, речь пойдет не о нем, а о тебе.

Т а м а ш (холодно). Обо мне? Весьма любопытно. Ты меня заинтриговал.

П о н г р а ц. Признаться, я тогда так и не разобрался в своем отношении к тебе. Я ценю тебя как дельного работника, толкового инженера, но в этой ивандской истории твое поведение мне как-то непонятно. Честно говоря, оно мне не нравится. С первого же момента не нравилось…

Т а м а ш (иронически). А поведение остальных тебе нравится?

П о н г р а ц. Поведение остальных мне понятно. Завод поставил негодный материал, к сожалению, у нас это еще случается. Кернэр строчил заведомо ложные заключения, чтобы загрести побольше денег, этот сопляк Лукич просто-напросто струсил, его подавил авторитет Кернэра, он и заикнуться не посмел о своих подозрениях, но ты… Как ты мог смонтировать негодные канаты? Неужели ты не заметил, что они с браком? Не могу понять, как это могло случиться.

Т а м а ш (высокомерно). Возможно, и я работал где-то по совместительству.

П о н г р а ц. Нет, я проверил.

Т а м а ш. В таком случае меня подкупили.

П о н г р а ц. И этого не было.

Т а м а ш. Но ведь что-то должно же быть.

П о н г р а ц. Вот я и отгадал это что-то.

Т а м а ш (продолжая иронизировать). Отгадал, словно загадку? А я и не знал, что ты такой ловкий отгадчик.

П о н г р а ц. Такая уж у меня профессия.

Т а м а ш. И что же, теперь ты пришел поделиться со мной решением сложного ребуса?

П о н г р а ц (спокойно). Я пришел сказать тебе — пока не ходи в трест. Ты временно отстранен от должности.

Т а м а ш (оторопев). Отстранен? Вот так так!.. И за что же?

П о н г р а ц. Администрация решила снова привлечь тебя к дисциплинарной ответственности, и, пожалуй, тебе лучше пока не ходить в трест.

Т а м а ш. Гуманно, ничего не скажешь — поспешил лично сообщить мне столь «приятную» новость.

П о н г р а ц. Я мог бы и написать, но узнал, что ты нездоров, говорили, будто ты даже на постельном режиме, вот я и решил зайти тебя проведать, узнать, серьезно ли ты болен.

Т а м а ш. Я не нуждаюсь в сострадании.

П о н г р а ц. Я и не собираюсь тебя щадить во имя милосердия.

Т а м а ш (с ожесточением). Значит, вы задумали подложить мне еще какую-то свинью?

П о н г р а ц. Берусь доказать — ты прекрасно знал, что канаты негодны.

Т а м а ш. Неправда! Демек солгал! Вы сами убедились, он настроен против меня.

П о н г р а ц. Мы вызовем ивандских монтажников, пусть они скажут тебе в глаза, сколько раз предупреждали тебя. Да будет