уже неважно, — качает он головой, очевидно не желая разговаривать о моем брате. — Главное, что теперь у Андрея на меня нет никакой управы, и он не сможет ничего предъявить в случае обвинения, — парень откидывается на спинку кресла. — Гребанная справедливость… Эта сука всё-таки существует!

— Не зарекайся, — неожиданно говорит мужчина, отставляя почти пустую чашку на поднос. — Мне уже пора идти, дел по горло. А ты держи меня в курсе своих планов, чтобы мои ребята прикрывали твою задницу, — мужчина предупреждающе смотрит на Вадима, а затем поворачивается ко мне. — Ты тоже не глупи, Леди. Может, мои парни и грубые раздолбаи, но очень ценят свою работу и будут вас защищать до последнего.

— Спасибо, Кирилл, — киваю я. — До свидания.

— Проводи меня, — он хитро поглядывает на парня, медленно обходя мебель, держа путь на выход.

— Я проведу, — говорит мне Вадим, удаляясь за Кириллом.

Ясно, у них намечаются мужские секреты, которые нельзя подслушивать такой девчонке, как я.

***

Вадим не отходит от меня ни на минутку, наслаждаясь нашей близостью. Он словно решил вообще не вспоминать, что нам угрожает опасность, замуровавшись в этой квартире вместе со мной, как в настоящую башню.

Мы смотрим несколько комедий подряд на тесном, но очень удобном диване. Он заливисто хохочет, заражает меня своим настроением, заставляя на время отпустить негативные мысли. Его глаза блестят, руками он гуляет по моему телу, иногда проникая к обнаженной груди или поглаживая бедра. А мне хорошо от того, что он просто рядом.

Но в какой-то момент мне становится невыносимо тяжело только от одной мысли, что будет, если Гордеевы нас поймают. Плевать, что будет со мной… Что будет с ним? Я не смогу пережить, если с ним что-то случится…

Мне страшно, что он умрет на моих руках, защищая меня…

Я знаю Виктора, этого кровожадного монстра. Ему доставят удовольствие мои мучительные крики безысходности и боли. Я знаю Максима, как он ревнив и не прощает измен, наказывая болезненно, ломая меня и загоняя в свою клетку тирании.

Вадим, наверное, даже не предполагает, что я уже готова идти на жертвы и действовать. Покончить со всем этим дерьмом как можно скорее!

Он не даст сражаться с ним в одиночку. Не даст поддержать его, потому что элементарно не покажет слабости. Он не остановится, потому что хочет защитить меня. Его упрямство может сыграть с ним же в плохую шутку…

Я не хочу, чтобы его серые глаза так же безжизненно погасли, как глаза Эльдара.

— Ты чего это грустишь? — замечает Вадим моё сменившееся настроение. — Не понравилась концовка? — спрашивает парень, кивнув на телевизор, в котором уже бегут титры на черном фоне.

— Нет, это замечательный фильм, — я определяю для себя план действий. Боюсь, ему он очень не понравятся, поэтому решаю умолчать обо всём. Не хочу его волновать. — Уже поздно. Пора ложиться спать, — хочу встать с парня, но он прижимает меня к себе.

— Спать? — шепчет он, растягивая гласные. — Не представляю, как с тобой теперь можно просто заснуть, — он зарывается носом в мои волосы, крепко обвивая мою талию, очень плотно прижимая к своей груди

— Аккуратно, у тебя же больные ребра, — упираюсь руками в диван, пытаясь ослабить давление на его перемотанные ребра, на которые, кажется, он ещё не разу не обратил свое внимание, как бы не был активен в постели.

Вадим с истинным упрямым мужским характером, не позволяет увидеть его слабость.

— У меня есть обезболивающее, — усмехается он, но всё-таки прислушиваясь ко мне, ослабевая свою хватку.

— Правда? Что-то я его не заметила, — хмурюсь на его равнодушие к собственному здоровью. Вадим лукаво прищуривается, снова запуская руки мне под одежду, обеими обхватывая мою грудь.

— Да вот же оно, невнимательная моя, — мягко сжимает, заставляя меня рассмеятся. — Правда, мне сразу становится легче. Станет ещё лучше, если ты будешь спать рядом со мной без одежды, — заключает он исключительно профессионально-деловым тоном.

— Неужели? — смеюсь я. — Тогда пойдем тебя лечить.

Пару часов мы просто ещё разговариваем. Я лежу на его горячей обнаженной груди, а он водит пальцами по моей спине. С ним так спокойно… Он много рассказывает о себе, своей семье, работе, о своих амбициях. Его интересно слушать, и совсем не хочется вмешиваться или дополнять. Мой мир сузился только до этой квартиры и Вадима, а остальное в эти минуты мне неважно.

Жизнь начинает делиться на «до» и «после», как в книге. Первую часть не хочется перечитывать, ее хочется сжечь к чертовой матери. А вторую дочитать до конца и облегченно выдохнуть. По крайней мере, сейчас моя «вторая часть» сказочная и романтичная. Мы вместе.

Вадим засыпает. Я лежу, не шевелюсь. Слушаю его глубокое равномерное дыхание, ещё раз обдумывая свою безумную идею, чтобы покончить со всем этим кошмаром, и какое-то время не могу решиться выбраться из этих жарких объятий.

Я смотрю на Вадима, которого освещает бледный свет из окна. Черты его лица стали острыми, немного опасными и угрожающими, но я знаю, что это лишь игра теней. Вадим привлекательный, и не только внешне, но и внутренне. Характерный, но умеет тормозить, в отличии от меня. И узнав его поближе, вижу, как он одинок… И это одиночество хочется заполнить собой, чтобы он думал обо мне всегда так же, как и я о нем.

Внутри что-то решительно щелкает.

Я осторожно подбираю его запястье со своей талии, придерживая и медленно выкатываюсь из объятий Вадима. Быстро пододвигаю свою подушку, положив на нее его руку и прислушиваюсь к равномерному дыханию, которое ничуть не изменилось.

Хватаю свою сложенную одежду, которую оставила на подоконнике с сумкой, и мышкой выхожу из комнаты, прикрывая дверь. Быстро одеваюсь в джинсы, толстовку, расчесываюсь и заплетаю хвост.

Курточку не надеваю из-за того, что слышен шелест материала. Закидываю на плечо сумку и подхватив из ключницы один из экземпляров ключей, открываю дверь. Ну, как открываю… Тихо шкрябаю замочную скважину и не могу понять, почему дверь не поддается.

Меняю ключ за ключом, которые прикреплены к одной связке и начинаю нервничать. В дрожащей руке ключи падают, а я замираю, будто это мне поможет оправдаться. Не услышав шагов, задумчиво смотрю на дверь и подсвечиваю своим телефоном замки. Огорчаюсь, когда он один-единственный и не поддается моему напору.

Измученно выдыхаю. Провальная я беглянка, которая даже дверь открыть не может! Но я же Соколовская, а поэтому кладу вещи на пол и встаю на колени, пытаясь протиснуть проклятый замок.

Свет зажигается резко, отчего я дернулась. Смотрю на дверь и вспоминаю, как