– Мы и не считали свою задачу решенной, – буркнул Никифор. – Но все же надо было нас предупредить.

– Сожалею, – качнул головой Ираклий. – Таков Замысел. Я тоже его исполнитель и попутно решаю множество задач. – В глазах мужа Марии промелькнула горечь. – И я бы дорого заплатил, чтобы в настоящий момент быть в другом месте. Хотя по Замыслу вынужден подстраховывать вас.

– Извини…

– Ничего, все в порядке. Продолжайте движение. Берите мотоциклы, вам уже привычен этот способ путешествий, и отправляйтесь в путь. В Медвежьегорск заезжать не следует, эта дорога приведет вас к южному берегу Выгозера. В поселке Валдай вас будет ждать проводник.

Ираклий ласково погладил Сергея, – впрочем, теперь уже Сергия, – по головке, опустил на землю.

– Держись, Беленький. Все будет хорошо.

– Я знаю, дядя Ираклий, – серьезно ответил мальчик.

Валдай встретил отряд проливным дождем и похолоданием, чему они были даже рады в какой-то степени: жара, духота и пыль на зубах надоели хуже горькой редьки, хотелось дождичка и чистого прохладного воздуха.

«Ратники» отлично справлялись со своими обязанностями, защищая владельцев от непогоды, и Тарасов беспокоился лишь о здоровье мальчика. Впрочем, беспокоился, как выяснилось, напрасно, Сергий прекрасно справлялся с регуляцией температуры тела и чувствовал себя одинаково хорошо в жару и в холод, что лишний раз подтверждало его чудесные способности.

Проводник ждал группу в старенькой бане на берегу Выгозера, сложенной из толстых сосновых бревен чуть ли не век назад. Им оказался молодой человек лет двадцати, по имени Пахом, краснеющий от каждого взгляда и чувствующий себя в компании суровых, одетых в сложные пятнистые комбинезоны, мужчин не в своей тарелке.

Прибыли они в Валдай уже вечером, в начале десятого, но из-за низко опустившихся туч темнота упала на землю раньше, и если бы не чутье Тарасова, усиленное близостью «серебряного мальчика», искали бы баню долго.

– Нам надо добраться до горы Соколиное Крыло, – сказал Пахом обступившим его защитникам мальчика в потемневших от дождя комбинезонах. – Это в семидесяти пяти километрах отсюда, строго на восток. Дорог в лесах практически нет, только тропы, поэтому придется идти на лошадях.

– Что ж, на лошадях так на лошадях, – сказал Тарасов, заботливо вытирая лицо Сергия сухим полотенцем, висевшим на крюке в предбаннике. – Я так понимаю, лошади уже ждут? Или мы имеем возможность помыться в баньке и отдохнуть?

– Боюсь, отправляться надо сейчас, – виновато покачал головой Пахом, розовея. – Тям гудёт.

– Что? – не понял Никифор. – Что гудёт?

Молодой человек покраснел гуще.

– Тям… ну, природа вокруг… вибрирует…

– Понятно. И отчего же этот ваш тям… гудит?

– Вас ищут конунги, они уже близко. Надо идти к горе.

– Почему именно к горе?

– Там выход добрых Сил, они защитят вас, а потом придут волхвы. Таков Замысел.

– Ты что же, посвящен во все тайны волхвов?

– Ну что вы, не во все. – Пахом снова покраснел. – Я отвечаю только за свое дело.

– Кем же ты работаешь?

– Лесничим… Вы только не пугайтесь, я буду сопровождать вас в другом обличье.

– Каком еще?

– Волчьем. Оборотень я…

Никифор изумленно оглядел парня, обошел его кругом, хмыкнул.

– Сроду бы не подумал! Неужели волкодлаки существуют на самом деле?

Пахом смущенно улыбнулся, но промолчал.

– Ладно, принимаем к сведению, – сказал Тарасов, не слишком ошеломленный признанием проводника. – Кипяток у вас есть? Я бы чайку попил перед дорогой.

– Найдется, – засуетился тот, открывая дверь в парилку и выпуская клуб пара, вынес алюминиевую кружку с горячей водой. – И заварка имеется. – Он достал из старенькой тумбочки в углу предбанника жестяную коробку с чаем.

Тарасов занялся приготовлением напитка. Дмитрий вышел, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии чужих наблюдателей.

– Да, перспектива в такую погоду мчаться куда-то в ночь на лошадях меня не радует, – вздохнул Никифор. – Нет ли тут у вас поблизости какой-либо воинской части? Или аэродрома?

– Есть, – кивнул Пахом. – В двух километрах от деревни стоит вертолетный полк МЧС.

Мужчины переглянулись.

– Не кажется ли вам… – начал Дмитрий задумчиво.

– Что лететь лучше, чем скакать на лошади, – закончил Никифор простодушно.

Оба выжидательно посмотрели на Тарасова.

– Идеи овладевают массами в извращенной форме, – проворчал Глеб меланхолически, наблюдая, как Сергий обеими ручонками подносит кружку с чаем ко рту и отхлебывает маленькими глоточками.

– Нет, согласись, ничто так не сокращает дорогу… – начал было доказывать Дмитрий.

– Как авиакатастрофа, – мрачно перебил его Тарасов. – Что-то мне не нравится ваше желание избежать трудностей.

– Ты против? Почему?

Тарасов подумал.

– Я – за. Но что-то меня смущает, сам не пойму.

– Можно попробовать. В конце концов, попытка – не пытка, а то, что мы выиграем часов двенадцать времени – факт.

– Еще далеко не факт. Но все же попытаемся. Пахом, ты хорошо знаешь то место, где расположена база МЧС?

– Я же здешний, – слабо улыбнулся проводник.

– Тогда проводишь нас и покажешь, где у них что. Охрана базы большая? Колючая проволока?

– Обыкновенный тесовый забор с проволокой сверху – под током. Две вышки с прожекторами и четверо часовых. Но пройти на территорию можно с двух сторон, я пробовал.

– Как человек или как волк?

– И так, и так.

– Отлично. Веди.

Они вышли из натопленной бани в холодную дождливую темноту.

– Может, подскачем до базы на лошадях? – предложил Никифор. – Два кэмэ в такую непогодь – это час времени.

– Согласен. Пахом, где твои лошади?

– Здесь недалече, на берегу.

Они спустились к воде и обнаружили трех смирно стоящих стреноженных коней, которые при появлении Пахома слегка заволновались, начали прядать ушами и всхрапывать.

– Чуют волка… – пробормотал Никифор на ухо Тарасову, добавил громче: – А ты как же, парень?

– Со мной пусть сядет, – сказал Дмитрий, – я легче всех из вас.

– Я так добегу, – отказался проводник. – Вы не пугайтесь, если что… кони сами найдут дорогу.

– Чего пугаться, мы ужо пужатые, – хмыкнул Никифор. – Они у тебя человеческий язык понимают, что ли?

– Волчий, – донесся тихий ответ.

Расселись по коням. Дождь приутих, но продолжал моросить, волосы и лица стали мокрыми. Лишь Сергий, закутанный в старую телогрейку, которую нашел Пахом, и накрытый картузом, был пока сухим.