— Она одна? — спрашивает Линнея Ванессу.

— Да, — отвечает Ванесса. — Похоже, ее поставили караулить. Я видела, как она сменила физручку Лоло.

В зале раздаются бурные аплодисменты, эхо разносит их по коридорам. Линнее кажется, что она слышит смех Хелены.

— Они собираются выбрать лучшего молодого члена «ПЭ», — шепчет Анна-Карин.

— Керстин что, будет тут всю ночь торчать? — спрашивает Ида.

Линнея смотрит в сторону холла. Где-то там стоит Керстин. Вслушиваясь в какофонию звуков, Линнея пытается найти мысли учительницы музыки. Это удается сделать достаточно быстро. Как будто хватаешься за нитку и распускаешь ряды один за другим.

Наверно, лучше было выбрать тот чудесный отрывок из чудесного фильма про чудесный хор из Норрланда. Думаю, Хелене он бы понравился. Господи, о чем я думаю! Нужно думать о том, что все прошло прекрасно. Я хороший руководитель хора. Я хороший учитель. Я музыкальна, амбициозна, креативна, но, самое главное, я — энтузиаст своего дела, а это именно то, что нужно молодежи…

Тут цепь размышлений Керстин обрывается.

— Алисия! — кричит она. — Я очень горжусь тобой!

Тонкий девчачий голос что-то отвечает, Линнея не может разобрать слова.

— Это я тебя должна благодарить, — говорит Керстин. — Ты дивно пела!

Ида дергает Линнею за рукав:

— Они там вдвоем с Алисией?

Линнея кивает.

— Хорошо, — говорит Ида.

И исчезает в темноте коридора, Линнея в ужасе смотрит ей вслед.

— Что ты делаешь? — кричит она беззвучно, но Ида тут же блокирует ее мысли.

* * *

Прижавшись к стене, Ида осторожно двигается по коридору. Голос Керстин раздается уже где-то совсем рядом.

— Ты звезда! — говорит она в тот момент, когда Ида с бешено колотящимся сердцем выглядывает из-за угла.

Керстин ради праздника вырядилась в ярко-желтое пончо. На шее у нее среди деревянных африканских безделушек висит кулон со знаком металла. Алисия жует прядь темных волос.

«У нее харизма как у половой тряпки, — думает Ида. — А Керстин называет ее звездой!»

Она снова выглядывает из-за угла. Вытягивает вперед руки. Не успев понять, что происходит, Керстин и Алисия отлетают к другой стене холла и теряют сознание.

Ида пугается.

Что, если она перестаралась?

Она бежит туда.

Но Ванесса уже опередила ее и, проходя мимо, толкнула своим невидимым плечом. Конечно, нарочно. Потом невидимая рука сняла с шеи Керстин и Алисии амулеты.

Анна-Карин и Линнея тоже входят в холл.

— Наверно, будет лучше, если я прикажу им идти домой, — шепчет Анна-Карин и нагибается к неподвижно лежащим на полу Керстин и Алисии.

— Больше так не делай, — Линнея рассерженно смотрит на Иду.

Ида пожимает плечами:

— Проблема решена, не так ли? Охраны больше нет. Проходи. По-моему, это вполне в твоем стиле.

Линнея хмыкает.

Ида смотрит, как Анна-Карин тихо разговаривает с Алисией и Керстин. Они поднимаются и на непослушных ногах бредут к выходу. Бедняги — на них практически подряд воздействовали две ведьмы. А третья еще между делом шарахнула током.

Ида смотрит на лестницу, ведущую в спортивный зал. Снизу опять раздается гром аплодисментов, от которых под ногами вибрирует пол.

Анна-Карин, Линнея и Ванесса подходят к ней. Анна-Карин зажмуривается.

— Они вызывают на сцену претендентов, — шепчет она. — Эрик, Кевин и Рикард.

— Надеюсь, что Рикард не выиграет, — тихо говорит Ванесса. — А то к нему тогда не подобраться.

— Он не выиграет, — бормочет Ида. — Фаворит Хелены — Эрик.

Снова аплодисменты.

— Ничего, справимся, — говорит Ванесса.

— Угу, — мычит Линнея. — В принципе, ситуация для нашей гимназии не новая. Только люди чуть больше зомбированы, чем обычно.

Мину становится спокойно и хорошо.

В нее вливается поток мощной энергии, страх проходит. Рука Мину легко покоится на лбу Адрианы, и она чувствует ладонью пульсацию жизненных сил. Мину могла бы забрать их у Адрианы, как забрала у Макса. Но она сосредоточивается и погружается глубже.

Адриана.

Мину погрузилась в ее сознание, мысли, чувства, во все то, из чего состоит ее личность. Мину видит последнее воспоминание. Видит собственное лицо таким, как его увидела Адриана. Чувствует страх Адрианы и ее надежду. Она верит, что Мину ее спасет.

Мину задерживается на этом мгновении. Можно было бы вырвать это воспоминание и следом за ним вытащить наружу целую связку других мыслей. Но она вдруг понимает, что есть другой способ.

Для этого приходится сосредоточиться еще больше. Когда Мину сделала это впервые, ей показалось, что у нее открылся дополнительный орган чувств. Теперь она понимает, что может пользоваться не одним, а несколькими органами чувств одновременно.

Фиговые листочки страха падают, стены рушатся. Воспоминания — это не якорная цепь, тянущаяся куда-то вниз, в подсознание. Воспоминания — это ткань. Тысячи, нет, сотни тысяч нитей сплетаются друг с другом и разбегаются ассоциациями во все стороны, образуя рисунок.

Они не статичны. Они медленно меняются, сталкиваются, сплавляются, расходятся, искажаются, обновляются. Они растут, сжимаются, подавляются, вылезают наружу. Их постоянное движение завораживает.

Из этого потока Мину надо выудить конкретные детали, удалить память о нескольких годах жизни Адрианы.

Казалось бы, задача должна пугать ее своей непосильностью, но этого не происходит. Сомнения, слабости, неуверенность в собственных силах — все человеческое ей сейчас недоступно. Она чувствует себя совершенно свободной. Она контролирует ситуацию.

Мину чувствует пульсацию воспоминаний. Выбирает из них самые яркие. Углубляется в них.

Огонь..

Боль так сильна, что ей кажется, она вот-вот умрет. Она уже мечтает умереть.

Но тут боль отпускает, нет, она просто еще не начиналась, это мгновение, непосредственно предшествующее боли. Мину видит лицо Александра глазами Адрианы, видит его таким, каким его видела Адриана, но одновременно и таким, каким его видела сама Мину. Он моложе, но его лицо так же строго и безжалостно. Без всяких эмоций он поднимает раскаленное докрасна клеймо со знаком металла. И подносит его к обнаженной коже Адрианы.

Мину оставляет это воспоминание и концентрируется на другом.

Высокая женщина со старой серебряной брошью на лацкане пиджака. Она похожа на Адриану. Это ее мать. «Я бы хотела сделать больше», — печально говорит она. Адриана ей не верит. Ненавидит ее. Ненавидит их всех.