«Сказания о происхождении винокурения»; наконец, наши духовные стихи. Известно, что одну из их любимых тем составляет легенда о Варлааме и Иосафате, апологами которой охотно пользовались проповедники западных катаров; но и старший, основной стих наших калик не только коренится в представлениях дуалистической ереси, но и определяется составом ее главной, учительной книги, содержание которой он сохранил иногда вернее дошедших до нас русских текстов апокрифа. Я говорю о так называемой Глубинной (не голубиной!) книге. Источником этого стиха не была «Беседа трех святителей», поздний апокриф, создавшийся, может быть, по образцу «Вопросов Иоанна»; тем менее «Повесть града Иерусалима», иначе «Беседа Иерусалимская» и т. п., которая, по нашему мнению, не что иное, как видоизменение той же Глубинной книги, еще теперь сохранившееся в форме духовного стиха и записанное старинными грамотеями в прозаическом пересказе рукописей. Источник Глубинной книги я нахожу в апокрифических «Вопросах Иоанна Богослова Господу на горе Фаворской», известном Secretum западных патаров. «Вопросы» начинаются таким образом. «По възнесени господа нашего Исуса Христа, азъ (Iwаннъ), въшедшу ми на горя Фаворскя, на нейже показа намъ Господь пречистое свою божьство, не могящимъ намъ вьзирати, падохомъ ницъ на земли. И вьшедшоу ми на мѣсто то, зрѣхь сочима своима на небо и ряцѣ свои вьздѣвь, молѣхся Богоу и рѣхъ: Господи, сподоби мя раба твоего быти и услыши гласъ мой и научи мя со пришествіи твоемъ; егда хощеши прити на земля, что хощетъ быти слъньце и луна и звѣзды?… (Открый ми), вѣдѣ бо, яко послушаеши мене раба твоего». И створихь 7 дни моляся, и по семъ вьсхыти мя соблакъ свѣтелъ и постави мя врьху горы прдъ лицемь небесьнымъ. Слы- шахъ глась глоголіящь ми: Вьзри рабе господень Ісоаннъ». И вьзрѣвь и видѣхь небо сотъврьсто и исхождаше изъ утре небесъ вьні ароматна и благояханіе, видѣнія свѣтлость многа зѣло, паче слъньца свѣтлѣе. И пакы слышахъ гласъ глоголіящь ми: вьзри, праведны Іωаннъ. Вьзрѣвь сочима своима и видѣхт книгы лежящя, равьны яко сь мирь (равно 7 горъ) тьлыща ихь, а долгота ихь его же умь чловѣку не смыслить, имяща 7 печати. И рѣхь: Господи, услыши гласъ раба твоего и соткрый ми, что есть писано въ книгахъ тѣхъ? И слышахъ гласъ, глоголіящь ми: Слышыи праведный Іωаннъ: сия книгы, яже видиши тоу, сять писана, яже на небеси и на земли и въ безднахъ, со всѣкой вещи чловѣчь- стѣй, (и всякому дыханію небесному и земному, правда и кривда). И рѣхь: когда хотятъ бытк, Господи, и что хотятъ принести врѣмена та? И слышахъ гласъ, глоголіящь ми: Слыши, праведный Іоаннъ и т. д. И пакы рѣхь азь Іωаннъ: Господи, а потомъ что хощеши створити? И слышахъ гласъ, глоголіящь ми» и т. д. Вопросы и ответы между Христом и апостолом Иоанном продолжаются в этом роде до конца апокрифа, без всякого отношения к таинственной книге, помещенной в начале видения. Я уже имел случай указать, как представляются мне отношения этих «Вопросов» к их богомильской редакции, к сожалению, утраченной. Обратимся теперь к стиху о ГУгубинной, или по народной переделке Голубиной (голубиная, лебединая), книге. Она выпадает из тучи посреди поля Сарачинского «по стороны святого града Иерусалима» на Фаворскую гору при царе Давиде, «при его сыне Соломоне». Сравните с этим, что говорится далее о Фаворе: что она всем горам мати, потому что на ней преобразился Иисус Христос. Книга эта зовется Евангельской, Божественной, Божией; писал ее сам Христос (или Исай пророк святой), читал ее сам Исай пророк (или Иван Богослов), или «писал эту книгу Богослов Иван, читал эту книгу Исай пророк»: знаменательные указания на апостола Иоанна и на Исайю, апокрифическое видение которого чтилось богомилами; в одной редакции стиха он даже попадает в число «царей набольших», съехавшихся к Глубинной книге: Исай-царь.

Величина книги представляется такой же необъятной, как и в апокрифе, только выражена она более реальными чертами: долины книга сороку (тридцати) сажон (локтей), в ширину двадцати сажон (локтей), ее в руках не сдержать, на престол не взложить, читать ее не вычитать и т. д.

Съезжалися, сходилися

сорок царей со царевичами,

сорок князей со князевичами;

с ними премудрый царь

Давид Иессеевич

и его совопросник Болот (Волотоман, Вол онтоман, Молотомин, Владимир) Волотович.

Говорит он царю Давиду Иессеевичу:

Ой ты гой еси, нашь премудрый царь,

Премудрый царь, Давид Иессеевич!

Прочти, сударь, книгу Божию,

Объяви, сударь, дела Божии,

Про наше житие про свято-русское,

Про наше житие свету вольного:

От чего у нас начался белый вольный свет?

От чего у нас солнце красное?

От чего у нас млад светел месяц?

И далее в том же роде: откуда у нас звезды, ночи, зори, ветры, дождик? Отчего у нас ум-разум, наши помыслы, мир-народ; отчего у нас кости крепкие, от чего телеса наши, от чего кровь-руда наша? От космогонического миросозерцания вопросы переходят потом в область исторических, житейских отношений:

Премудрый царь, Давид Иессеевич!

Скажи ты нам, проповедай:

Который царь над царями царь?

Который город городам отец?

Коя церковь всем церквам мати?

Коя река всем рекам мати:

Коя гора всем горам мати?

Кое древо всем древам мати?

Давид не берется прочесть таинственной книги; читать ее некому:

Не могу я прочесть книгу Божию.

Ужь мне честь книгу, — не прочесть Божью:

Я по старой по своей по памяти

Расскажу вам, как по грамоте.

И здесь, как в апокрифе, книга забыта, дальнейшее чередование вопросов и ответов идет между Болотом, или Владимиром, и Давидом, который говорит от себя, по памяти. Содержание его ответов обнаруживает позднейшее наслоение православных понятий на первоначальную еретическую основу; к ней примешались, по естественному сродству, многие представления языческой старины; но какое бы место мы ни уделяли этой примеси, особенно в космогонической части ответов, в них-то всего яснее видна апокрифическая канва, по которой народное суеверие выткало свое узорочье. На загадки, откуда у нас солнце, месяц, из чего созданы наше тело и кровь, — приучили отвечать апокрифы вроде «Вопросов, от скольких частей создан был Адам», «Беседы трех святителей» и тому подобные отреченные статьи, нашедшие место в отрывках «Соломона и Сатурна», англосаксонской переделки «Contradictio Solomords», и в «Свитке божественных книг», сохранившем полнее других славянских пересказов первоначальное богомильское содержание Иоанновой книги. Другие ответы Давида