Если научиться видеть картинку целиком, без зашоренных узколобых правильных понятий, которые нам тщательно, вместе с оспой привили в детстве, то при удачном раскладе вы даже сможете стать новым юртбаши. Или наполеоном из шестой палаты. Это уж как карта ляжет. Всё — только на свой страх и риск. Вы вовсе не гагарины, поэтому если вздумаете самостоятельно слетать на орбиту без печати и подписи академика Королева, никто не станет перед вами выстреливать в пространство несчастными собаками. Будьте готовы к пиковым перегрузкам. Или тихо топайте как все — в ворота посреди чистого поля. Но имейте в виду, что широкие ворота часто могут привести на мясокомбинат.

* * *

Наконец, капитан Турпищев, жгучий усач и баловень ханабадских дам, привез нам пропуска размером с пол листа формата А4. С ним приехало два худосочных солдата-срочника с автоматическими мушкетонами. Нас загнали в старенький пазик с военными номерами, и у меня возникло дежавю будто сейчас всех погонят этапом во глубину сибирских руд.

Пазик следовал очень медленно с постоянными зигзагами: на пути с обеих сторон были густо расставлены бетонные плиты. Это было сделано, я полагаю, чтобы основные ворота базы нельзя было с разгону протаранить. Бетоные плиты были свеженькие и явно появились здесь совсем недавно, вместе с американцами. Советские лётчики, а позже и бравые узбекские ВВС, очевидно, нападения на базу совсем не ожидали. Как я вскоре, выяснил читая тимуровские стенгазеты в узбекском штабе, Ханабад находится в самом конце важной железнодорожной линии, связывающей Карши с европейской частью России. Кроме того, взлётно-посадочная полоса способна принять практически любое воздушное судно — от шустрого истребителя до тяжеленых грузовиков и летающих заправщиков.

Мы медленно подъехали ко второму узбекскому КПП. Здесь уже все выглядело гораздо серьёзней, чем просто ворота посреди поля. Пазик остановился на ямой, типа тех, что используются для шмона в колонии строгого режима. Один юркий зеленый солдатик забегал вокруг с зеркалом на телескопической ручке (явно американского производства) осматривая дно. Двое других ввалились в салон с мушкетонами наперевес и начали проверять наши свеженькие одноразовые пропуска. Переться обоим в салон с оружием было, нам мой взгляд, глупо, потому что будь он заполнен не местными бизнесманами, а озлобленными бывшими зеками, отобрать мушкеты и взять зелёных в заложники не составило бы особого труда.

Простояв на блок-посте еще минут десять, автобус медленно пополз вперёд. Дальше начиналась линия укреплений, явно воздвигнутая уже пришельцами.

Территория базы была окружена плотным кольцом длинных сорокафутовых морских контейнеров, установленных друг на дружку в два ряда. Эта техника походила на старый ковбойский трюк «circling the wagons», которое использовали покорители дикого Запада. Когда нападали индейцы, все вагончики каравана выстраивались в круг и ковбои палили из полученного укрепления. Решение было гениальным по простоте — доставить оборудование базы в морских контейнерах, а потом, забив прочные стальные контейнеры под завязку мешками с песком, выстроить из них двухэтажную стену-кольцо. На контейнерах был изображен стилизованный орёл с огромными плосками крыльями — логотип фирмы америкэн президент лайнз. Орёл настолько походил на шеврон немецкого вермахта, что захватывало дух. Казалось, будто попал на съёмки фантастического фильма про то, как в войне победили немцы.

Американский блок-пост находился за небольшим поворотом и это многократно усиливало эффект. Пазик повернул и буквально уткнулся в два желтых бронированных хамви полевой жандармерии. В жизни они гораздо недружелюбней, чем в кино.

Один из хамви сразу же радостно оживился и развернул турель с крупнокалиберным пулемётом прямо на наш автобус. Калибр был таков, что вряд ли можно было бы спастись даже лёжа на полу автобуса. Две коротких очереди и от нас осталась бы только светлая память.

Солдаты полевой жандармерии не повторяли ошибок узбекских колег. Никто из них в автобус не сунулся. Хотя экипированы они были что-надо и в случае чего, продержали бы КПП довольно долгое время.

Автобус дальше не пустили. Выстроив нас гуськом (оставалось посадить на корточки, если действовать как совковое ВВ с зэками) нас позволили обнюхать грозной крепкой овчарке. На собаке было накинуто подобие камуфляжной конской попоны с официальным литературным названием базы К2 — Кэмп Стронгхолд Фридом. Лагерь — оплот свободы.

Несмотря на красивое название про свободу, ощущение того, что снова попал в лагерь было стопроцентным. У жандармов на рукаве была огромная повязка, размером с повязку начинающего сэпэпэшника в Зангиоте. На ней были буквы Эм-Пи — милитари полис — и тот же герб, как на попоне у пса — «Оплот свободы».

Оплотовцы-оккупанты выстроились в ряд и начали нас шмонать. Первый в ряду прозванивал металлоискателем, а второй, натянув синие хирургические перчатки — тискал уже вручную.

Для меня прошедшего тысячи шмонов за время отсидки это интимное действо было настолько привычным, что я даже испытал волну расслабляющей ностальгии — будто домой съездил. Этого нельзя было сказать об остальных гражданах, которые по неопытности начали вести себя как перепуганные мясником овцы, раздражая жандармов и оттягивая время.

Все что вам нужно во время подобного шмона это дружелюбно улыбаться шмонщику как родному, чтобы не вызвать инстинктивной вражды и подозрения. Можно сказать пару слов о хорошей погоде сегодня. Этот кажущийся пустозвон у человеков тот жест, что и миролюбивое виляния хвостом у собак — «что вы, я очень хороший, я даже не собираюсь вас кусать».

Во время шмона нужно подмечать каждую деталь, каждый промах в работе шмонщика, они ведь тоже люди. Приматы пищевой цепочки. Например — не заставил шмонщик разжать вытянутых в стороны кулаков, значит потенциально можно прятать в потном кулачке контрабанду. Не заставил снять кепчонку — значит потащим груза прямо на голове. Количество жандармов на кпп ограничено несколькими сменами — тремя, может четыремя. Выберите в каждой смене «своего» — вам подскажет интуиция — самого приятного или приятную на первый взгляд особь. Подружитесь на тонком уровне дружелюбных взглядов и жестов, сделайте так, чтобы он расслаблялся, шмоная вас, будто это не работа, а перерыв. Потом с разговоров о погоде переходите в разведку боем. Узнайте успела ли сегодня его тетушка ширнуться инсулином или все-таки впала в криз. Угощайте

противника всякой мелочевкой, которую язык не повернется назвать взяткой — жвачкой, сигаретой, холодной водой или брелоком с Амуром Тимуром и его домашним животным.

Помните, вы сталкер, связь между двумя мирами, проводник через Портал. Если бы Иоанну Богослову удалось протащить из экскурсии к ангелам хоть какие артефакты, книга его дерзких откровенней перешла бы из раздела «Религия» в раздел «Наука».

Просочившись сквозь синие пальцы шмона американской полевой жандармерии, мы снова выстроились в очередь уже в другой вагончик. Вернее даже не вагончик, а покрашенный в желтые цвета американской пустынной униформы морской контейнер, в котором аккуратно вырезали окна и двери. Позади вагончика висели плакаты с лаконичной надписью «Off limits». Я, такой великий специалист по английскому, совсем и не понял тогда, что же вместе означают эти два слова. Смысл каждого слова по отдельности мне хорошо известен, а вот вместе — сломал мозг.