Мать-истрианка учила Скила, будущего повелителя скифского, своему языку и грамоте, воспитывала сына в эллинском духе. Неудивительно, что испытывал царь склонность к эллинским обычаям. А потому, приезжая в Ольвию, оставлял свиту в предместье, сам же входил в город и приказывал запирать ворота. Затем снимал скифские одежды и облачался во всё эллинское, жил по-эллински и приносил жертвы богам по эллинскому обычаю.

А нынче возымел желание быть посвященным в таинства Вакха…

Мало ему было богатого дома в граде нечестивых! Он ещё и жену себе завёл из эллинянок, и она родила ему двоих детей. Мальчика и девочку…

Ирида, как обычно, приглядывала за рабами, трудившимися по хозяйству, и ждала своего мужа с вакханалий.[10]Ей самой было не до праздников – носила третьего. Уж до разрешения от бремени оставалось совсем немного, видит Илифия.[11]Не сегодня-завтра могли грянуть роды…

Скил, однако, не спешил домой. Вакхическое безумие поглотило царя, отгородившегося от собственных подданных высокой стеной, возведённой чужеземцами, приплывшими из-за моря, чтобы захватить землю в устье большой реки и построить здесь свой город…

В час Совы постучали в дверцу, проделанную в воротах. Ирида, поддерживая руками живот, сама вышла на стук, отослав рабынь. Если кто стучит в ворота во время дионисии – непременно важное что-то!

За калиткой стояли двое мужчин. Один лет сорока – сорока пяти, благообразный, спокойный. Другой – юноша с серыми смешливыми глазами. Оба – внешности не эллинской, однако и не скифской. Уж соотечественников мужа своего Ирида отличала легко! Хотя и было в этих двоих нечто неуловимо скифское…

– Хайре, хозяйка. Дело у нас к тебе, – степенно провозгласил старший, оглаживая мозолистой рукой окладистую бороду. – Касаемое мужа твоего. Дома ли он?

– Нет, уважаемые. – Ирида приветливо улыбнулась пришедшим. – Празднует вакханалии, как и надлежит всякому эллину…

– О том и речь, уважаемая.

Старший из пришельцев поправил диковинный меч, заткнутый за пояс. Длинный, узкий и кривой. У младшего спутника имелся такой же. Таких клинков Ирида отродясь не видывала. А отец её первейшим был воином в Милете! Оба пришельца похожи на сколотов, но облачены в эллинские одежды и говорят по-гречески без малейшего акцента.

– Проходите в дом! – решила Ирида.

Оба гостя последовали за хозяйкой в андрон.[12]

– Что вас привело ко мне? – полюбопытствовала она, едва рабы поднесли гостям килики[13]с вином.

– Гера, Гестия, хай!

Старший из гостей благочестиво плеснул вином на пол, после чего выпил. Его примеру последовал младший.

– Мы, хозяйка, пришли по поводу деяний твоего мужа, Скила, – сообщил старший, утирая усы. – Его соплеменники узнали о том, что царь следует эллинским обычаям, и замыслили предать его смерти.

– Смерти?! – поразилась Ирида. – За что?!

– Сколоты очень ревностно относятся к своим обычаям, – ответил старший. – Они считают, что твой муж попрал обычаи их предков, и готовы предать его смерти за это.

– Лучше всего ему бежать отсюда на первом же корабле! – впервые подал голос младший из пришельцев, парень лет двадцати, высокий, стройный, широкоплечий.

– Бежать?! – поразилась Ирида. – Зачем? Он же царь скифов!

– Царь он, конечно, да, – согласился старший, кивая рабу, наполнявшему его килик. – Но сколоты уверены, что эллинские обычаи отвратительны. Особенно вакхическое безумие. А теперь представь, как они рассвирепели, когда один из твоих соотечественников показал им их царя, одетого по-эллински, в вакхическом исступлении.

– Но скифы же сами злоупотребляют вином, даже не нуждаясь ни в каких мистериях! – попыталась оправдать мужа Ирида, бледнея и хватаясь за сердце. – Ведь вакханалии…

– Скифы ревностно соблюдают законы предков. Им не только непонятен, но и неприемлем сам смысл дионисийских мистерий. Можешь даже не пытаться толковать им что-либо о соединении человека с божественным началом.

– Но что же вы хотите от меня, добрые господа? – вымолвила Ирида, дрожа и чувствуя, что задыхается. – Что я могу сделать в таком деле, если того хочет муж мой?

– Мы, вообще-то, чаяли застать твоего мужа дома, – ответил старший. – Но, раз так, передай ему наши слова.

Оба гостя встали.

– У нас, к сожалению, мало времени, чтобы дождаться его, однако…

Его речь прервал громкий стук в ворота. Вслед за стуком прогремел раскатистый мужской бас.

– Ир… Ирида! Да… Открывай, ик-к, женщина!..

Хозяйка, позабыв о гостях, выбежала из андрона. Мужчины многозначительно переглянулись.

Через пару минут в андрон ввалился смертельно пьяный бородатый мужик в грязном, залитом вином хитоне и одной сандалии.

– Вы, что ль… ик, меня ищете? – поинтересовался он, падая на одно из лож, установленных в андроне. – Рабы! Вина!

Мгновенно, словно только и ждал такого приказа, появился мужчина лет пятидесяти в поношенном, но шитым золотом хитоне, с большой амфорой в руках.

– Выпьем! – проорал хозяин дома, едва не падая с ложа, на которое рухнул. – Наливай, ик. Дол-лон!..

Хозяин дома, выдавив эту фразу, снова едва не упал с ложа, но героическим усилием удержался «в седле». Лишь венок слетел с его головы и откатился в угол.

Раб налил гостям и хозяину по полной.

– За Диониса! – провозгласил Скил и лихо опрокинул в глотку свой килик.

Гости последовали примеру царя. Мутные глаза правителя свидетельствовали о том, что был он весьма далёк от происходившего с ним сейчас.

– Слушай, хозяин! – буркнул старший из гостей, утирая усы. – Надо тебе делать ноги отсюда. И чем скорее, тем лучше.

– Чего?!

Покачивающийся из стороны в сторону Скил посмотрел на гостей налитыми кровью глазами.