— Привидение, значит, — сказал Эд Бейн. — Что ж, любопытно.

— Удовлетворяй свое любопытство в другом месте, — сказал Сондерс, — потому что, когда мы уберемся отсюда, ни даже наши жены, ни твоя любовница, Бейн, не должны знать, что тут стряслось.

— Ах ты, мать твою, — сказал Спинелли с деланным негодованием. — Уж и в постели поболтать нельзя. Ну, и что же вы мне прикажете делать, когда я натрахаюсь?

— Делай то, что и всегда, мудак, — сказал Бейн. — Переворачивайся на бок и спи себе.

Сондерс повернул голову.

— Ладно, заткнитесь-ка, клоуны, — сказал он вполголоса. — К нам гости пожаловали.

Все как один повернули головы и увидели какую-то фигуру в просторном плаще, идущую по коридору. Это зрелище им совсем не понравилось.

— Ох, Боже милостивый, — тихо сказал Спинелли, — да это же баба, мать ее...

— Джентльмены, — сказала женщина, подходя, — кто у вас здесь старший?

— Сержант уголовной полиции Гарри Сондерс, мадам, — ответил Сондерс, выступая вперед.

— Успокойтесь, сержант, — сказала она, обратив к нему бесстрастное лицо. — Я не собираюсь запускать лапу в ваш виноградник. — Женщина быстро огляделась. — Прикасались к чему-нибудь?

— Никак нет, мадам!

— Он так и лежал, когда вы нашли его?

Сондерс кивнул и сглотнул слюну, сердясь на себя за то, что у него пересохло во рту от взгляда этой женщины.

— Могу я спросить, откуда вы... м-м-м... где вы, собственно, служите?

Она отвернулась, внимательно оглядев место, где лежал труп.

— Вы можете спросить об этом у своего капитана, сержант Сондерс. Вероятно, он удовлетворит ваше любопытство охотнее, чем я.

Сондерс стиснул зубы, чтобы ненароком не отпустить какое-нибудь замечание, а стоявший поодаль Спинелли ухмыльнулся.

— Сержант, ваша помощь мне больше не понадобится. — Она опустилась на колени рядом с трупом. — Почему бы вам и вашим людям не отойти к заслону и не помочь сдержать толпу? Я вас позову, если возникнет нужда.

— Слушаюсь, мадам, — сказал Сондерс с преувеличенной вежливостью и, резко повернувшись, кивнул остальным. Те молча последовали за ним по гулкому пассажу к своим машинам с сияющими красными мигалками.

Когда они ушли, Таня Владимова убедилась, что правильно опознала труп с первого взгляда. Это и в самом деле было тело Джесса Джеймса. Она быстро открыла маленькую сумочку и принялась искать отпечатки пальцев на окровавленном стеклянном осколке, который все еще торчал из груди Джеймса. Впервые она позволила себе задаться вопросом, где и что сорвалось. Ей не было нужды долго ломать голову над ответом. Просто глупо было оставлять Аликс Логан в живых. Глупо, а с точки зрения безопасности — еще и безрассудно. Но мужчины слабы, подумала она, даже такой могущественный умница, как К. Гордон Минк. Ведь именно Минк в конце концов настоял, чтобы Аликс оставили в живых, несмотря на настойчивые возражения Тани. И ведь не человеколюбие всему виной, а то, что она была его постоянной любовницей, и он по выходным тайком летал к ней в Ки-Уэст, когда все думали, будто он катается на своей парусной яхте по Чесапикскому заливу. Эта Аликс Логан, подобно Шахерезаде, опутала Минка своими чарами и благодаря этому получала все новые отсрочки в исполнении приговора.

* * *

— Пожалуйста, замрите на месте, господин Линнер. — Он увидел дуло автомата, черное и невероятно большое. — Если вы пошевелитесь, я открою огонь на поражение.

Он не хотел давать понять, что знает русский язык, поэтому приблизился на шаг. Ночная тьма взорвалась еще раз, и кусок асфальта с шумом пролетел над землей, рассыпаясь на мелкие осколки так близко, что они впились в лодыжки и голени Николаса.

— Я же знаю, что вы меня понимаете, господин Линнер. Следующий выстрел снесет вам макушку.

Слева от него, завалившись набок, лежали искореженные остатки взятого им напрокат автомобиля. Дымок вился вокруг его искореженного остова, будто клубок змей, выпущенных из клетки.

Тело Николаса судорожно сжалось, когда он услышал глухой взрыв. Это была реакция животного, спасающего свою шкуру. Выбежав на темную улицу, он увидел, как затухает огненный шар. Обгоревшие останки Сэйити Сато тлели на гудроне, его разорвало на три части. Дождь хлестал сгоревшую плоть и сожженный металл, черными ручьями растекался вовсе стороны.

Николас тотчас нырнул обратно, спрятавшись под сенью кедровых карнизов ротэнбуро. Но русский все равно отыскал его. У него был острый глаз и еще более острый слух. Николас подозревал, что это был тот самый человек, который расправился с Фениксом после того, как Котэн вывел его из строя.

У него был “АКЛ-1000” — одна из новейших моделей автомата Калашникова, короткий, двуствольный, стрелявший осколочными противопехотными пулями, такой маленький, что вести огонь можно было одной рукой. Николас был совершенно беспомощен. Поэтому он вышел из укрытия под дождь.

— Так-то оно лучше, — произнес голос все еще по-русски. — Теперь мне не придется гадать, где вы.

— Из такой пушки можно палить и наугад, — ответил Николас.

— Вот именно.

Теперь Николас видел его: высокий мужчина с квадратными плечами, вероятнее всего, военный, судя по выправке и походке, в длинном плаще, подпоясанном черным ремнем. Он был без головного убора, и Николас видел его лицо, ярко освещенное сиявшими над головой фонарями. Нос с горбинкой, брови, которые с годами разрастутся и станут самой примечательной деталью его довольно красивого лица. Но сейчас такой деталью были светло-голубые, широко поставленные глаза.

Русский улыбнулся.

— Мне интересны умные люди... не важно, каковы их идеологические заблуждения! — Он любезно кивнул. — Петр Александрович Русилов.

— Я ждал Проторова.

В этот миг слова были единственным оружием Николаса, и он был намерен использовать их с максимально возможной выгодой. Лицо Русилова вновь сделалось суровым и отрешенным, дружелюбного выражения как не бывало.

— А что вам известно о Проторове?

— А как вы узнали, что я говорю по-русски? — задал Николас встречный вопрос. — Давайте-ка поделимся сведениями!

Русский сплюнул и махнул автоматом.

— Вы не в том положении, чтобы торговаться. Выходите-ка на свет.

Николас повиновался. Он почувствовал движение позади себя, в дверях дома, и мгновение спустя появился Котэн. Он преобразился. В тусклом свете казалось, что его внушительная фигура стала еще больше. Чудовищно широкие плечи сгибались под тяжестью невероятно мощных мышц. Когда он вышел из-под навеса крыши, с которого падали капли дождя, Николас увидел, что он несет на плечах какое-то тело.

Он легко трусил со своей ношей, передвигаясь короткими семенящими шажками и стараясь не заслонять Николаса от Русилова. Наконец он положил тело к ногам русского, словно охотничья собака, принесшая хозяину дичь.